Я пришла домой и рассказала обо всем случившемся Игорю. Он сначала предположил, что с Андреем может пожить бабушка. Потом даже подумал, что, может, он сам сможет поехать в Париж с Андреем и пожить там, но я видела, что радости у него эта идея не вызвала. И я, поразмыслив, отвергла сказочное предложение француза.

Была и еще одна причина отказаться от карьеры топ-модели. Примерно в это же время меня утвердили на роль в исторической картине. Это во все времена было очень престижно, а уж тогда и подавно. Картина называлась «Ричард Львиное Сердце», а впоследствии из одного фильма было сделано два, и вторая серия называлась «Рыцарь Кеннет». Получить эту роль мне помог фотограф. Раньше перед кинопробами делались фотопробы в гриме и в костюме. Меня загримировали и превратили в аристократическую блондинку, английскую принцессу, родственницу Ричарда Львиное Сердце. Я прониклась этим образом, стараюсь во время фотосессии из него не выпадать, но вдруг фотограф говорит: «Ирина, давайте сделаем так, чтобы вы выглядели более манко и сексуально. Ротик приоткройте, пожалуйста». Я говорю: «Зачем? Я же английская принцесса! Она не может такой быть». Он говорит: «Ну давайте один кадр такой сделаем, а все остальное, как вы хотите: достоинство, порода». И именно эту фотографию с полуоткрытым ртом и выбрал потом режиссер.

Кстати, с этой ролью получилось очень смешно. Когда я сказала французу, мечтавшему сделать из меня мировую знаменитость, что не могу поехать в Париж, потому что у меня съемки фильма, он тут же первым делом спросил: «Сколько они вам платят?» Я гордо говорю: «50 долларов». – «В час?» Я говорю: «Нет». – «В неделю?» – «Нет». – «В месяц?» – с ужасом спросил француз. «И при этом вы утверждаете, что у вас главная роль?» Мне кажется, он решил, что либо я сумасшедшая, либо его разыгрываю.

А я не шутила и не разыгрывала никого. Ситуация в стране была катастрофическая. Кино не снималось вообще. По четыре картины в год максимум. А тут такая удача – большая историческая картина, в главной роли Сергей Жигунов, который уже проснулся знаменитым после «Гардемаринов», вторая мужская роль – Джигарханян. Ричарда Львиное Сердце Александр Балуев играет, Андрей Болтнев – одного из рыцарей тамплиеров. Такие предложения бывают раз в жизни. Я не могла отказаться.

Картину мы снимали в Коктебеле, в дикую жару. На мне было платье из очень плотной бархатной материи, и ремень, украшенный крупными железными бляшками. От жары бляшки раскалились так, что я, положив руку на пояс, по-настоящему обожглась. А еще у меня на голове был парик. Его очень долго и муторно каждое утро надевали на меня: сначала плотно затягивали на голове хлопчатобумажную ленту, потом туго-туго заплетали множество косичек, чтобы объем собственных волос был как можно меньше. Потом все это закреплялось тугой резинкой от чулок, она надевалась поверх головы и держала прическу. И только потом натягивался парик. А сверху еще железный обруч – такой, как английские принцессы носили. Когда его делали, не учли, что помимо объема парика будет еще объем моих собственных волос, поэтому он налезал на мою голову с трудом, и на лбу после целого дня ношения этого обруча образовывалась вмятина. Хорошо, что художник по костюмам додумалась проложить между обручем и лбом кусочек поролона, чтобы хоть как-то уменьшить давление.

В общем, парик этот я не снимала в течение съемочного дня, ела в нем и купалась тоже в нем – снимала платье и в купальнике и парике шла в море.

А главный герой фильма во время этих съемок упал в обморок. На нем были настоящие железные доспехи – кольчуга, латы, шлем – почти полная реконструкция. И однажды мы, увлекшись процессом, услышали грохот, как будто груда железа упала. Смотрим – Балуев на земле лежит. Он на лошади верхом все это время сидел и в итоге так перегрелся там внутри в своих доспехах, что рухнул в обморок прямо с коня. Мучились мы, как потом выяснилось, не зря – картина получила впоследствии кинопремию «Ника» в номинации «лучшие костюмы».

На этих съемках произошла история, очень сильно повлиявшая на мою жизнь. В Коктебель навестить меня приехали двухлетний Андрюша с Игорем. И однажды я поехала сниматься, и они тоже сели в автобус вместе с группой – недалеко от съемочной площадки находился очень красивый дикий пляжик. И вот мужчины мои ушли плавать, мы отсняли первую половину дня, начинается обеденный перерыв, и вдруг я вижу – идет Игорь, а на плече у него спит Андрюша. Ну, думаю, перекупались, наверное, жарко, мальчик уснул. Игорь говорит: «Нам нужна машина, мы хотим поехать в пансионат». Хорошо, говорю, сейчас машина, которая нам обед привезла, поедет обратно. Но меня насторожило, что дышал Андрюшка как-то странно, непривычно. «Что с ним?» – спрашиваю. «Воды морской нахлебался, накупался, вот и все», – говорит Игорь. Машина стояла неподалеку, и он сразу отправился к ней. Меня позвали сниматься, я пошла, но на душе было как-то тревожно.

Снимали в тот день до поздней ночи. Приезжаю после съемки домой, иду в свой номер, открываю – никого. А на моей подушке записка: «Не волнуйся, мы в больнице». Я в панике начинаю метаться в поисках хоть какой-то информации, ни телефонов, ни других средств связи нет. Выбегаю к воротам пансионата, стучу в будку охранников – никого нет. Они съемочную группа впустили да и разошлись по домам. На улице кромешная ночь, ни одного фонаря, ни одной машины и ни души. Да и если бы были – куда я поеду? Я даже не знаю, в какой стороне больница. Да и одна ли она в городе? Возвращаюсь в наш корпус, стучу в дверь нашему помощнику режиссера – его тоже нет, видать, все отправились сидеть на берег моря, отдыхать после съемки. Так я металась по номеру, плача, до утра. Утром хотела уже бежать искать ближайший рейсовый автобус в город, и тут мне навстречу идет кто-то из нашей группы и говорит: «Ира, там машина тебя ждет, Игорь дозвонился до нас и сказал, что они в больнице, в пульмонологическом отделении». Я бегом в эту машину, приезжаю в больницу, ищу отделение. Открываю дверь, и мне навстречу по коридору несется Андрей в огромной больничной пижаме, не по размеру, на штанине у этой пижамы вырван клок ткани, как будто за ним собаки гнались, на ногах какие-то кожаные тапки, в которых он как на лыжах. Я его хватаю, прижимаю к себе, говорю Игорю: «Объясните, бога ради, что у вас случилось?» А он на меня сразу в ответ нападать начинает: «Ты почему не приехала в больницу?» Я говорю: «Подожди! Куда я должна была приехать и как? Ты мне адреса не оставил, ничего толком не рассказал, машины у меня нет, телефона нет, как я вас нашла бы ночью в чужом городе?»

И только потом он начал рассказывать, что случилось. Оказывается, Андрей играл в песочке, Игорь за ним наблюдал, а потом решил, что Дрю будет и дальше лепить куличики, надел маску и ласты и уплыл. Нырял под воду, выныривал, смотрел на сына – тот спокойно играл. В какой-то момент Игорь вынырнул, а Андрея нет. Хорошо, что было мелко, был штиль, и Игорь по движению воды распознал, где именно под водой находился в этот момент малыш. Вынул его – мальчик почти не дышал. Игорь стал реанимировать ребенка, как мог. Андрей задышал, и тогда муж взвалил его на плечо и быстро пошел к нам на гору. В общей сложности от момента утопления до того, как Игорь дошел до меня, прошло минут 20.