– Сая… – голос существа напоминал скрежет клинка, высекающего из глыбы льда скульптуру лебедя. – Давненько не виделись.

– Тоётоми, – коротко поклонилась Саёнара. – Всё еще ошиваешься на Базаре. Не надоело?

– Не всё ли равно, где быть, если Путь выжжен в сердце.

– У тебя нет сердца, – заметила вскользь девушка, внимательно изучая витрину. – И других органов, эквивалентных вышеозначенному – тоже.

– Ты работаешь? – пропустив колкость мимо… ушей, спросил продавец.

– Да, к сожалению, – ответила Саёнара.

– Тогда… что я могу тебе предложить, о звезда моего сердца?

Девушка придвинулась к самому прилавку.

– Всё, – сказала она. В гранях продавца отразилось её расколотое лицо. – Мне нужно всё, Тоётоми.

– Потребуется время. Минут десять-пятнадцать. Можешь пока… – продавец оглянулся на кофеварку, со множеством никелированных рычагов.

– У тебя есть Провидец? – перебила его Саёнара.

Продавец застыл. Грани его фигуры преломились, отразив синий болезненный свет ламп.

– Ты же знаешь, о таком я буду обязан доложить.

Девушка наклонилась над прилавком.

– Тоётоми, послушай… Мне нужно, чтобы это осталось между нами, – она попыталась заглянуть существу в глаза, но увидела только своё собственное отражение. – Это личное.

Грани фигуры существа преломились еще раз.

– Хорошо. В память о старой дружбе… Но ты не должна покидать пределы этой комнаты, пока его действие не закончится. Это окончательное условие. И ты будешь у меня в долгу.

– Идет.

Скрывшись в подсобном помещении, Тоётоми вернулся с небольшим свертком из черной, вытертой на сгибах замши.

– Надеюсь, ты умеешь этим пользоваться, – сказал он, передавая ей сверток. И вновь удалился.

Развернув замшу, в первый миг Саёнара опешила. Стеклянные трубочки с металлическими поршнями, вставленные, как гильзы, в отдельные кармашки. Острые, металлические иголки, полые внутри и с насадками, подходящими к стеклянным трубочкам. Шприц, – вспомнила девушка. Древний стеклянный шприц. Их еще кипятят для дезинфекции…

…Когда обнаружили, что у бабушки сахарный диабет, было уже поздно. Четвертая стадия. Не поддается генной коррекции, тем более, в её-то возрасте. Но лечение, какое-никакое – нашлось. Инсулин. Его выделяли из поджелудочной железы коров, и стоил он баснословно дорого. Дедушка заплатил бродячему химику, тот поколдовал над формулой, и инсулин стало можно печатать на домашнем молекулярном принтере… Он был не такого хорошего качества, как из аптеки, и его приходилось не вдыхать, а вводить шприцем под кожу, но лекарство обеспечило бабушке несколько дополнительных лет жизни.

У дедушки сильно дрожали руки, так что уколы делала маленькая Кейко.

…Зачем всем вдруг понадобилось Семечко? – сосредоточенно думала Саёнара, зубами затягивая на предплечье резиновый жгут. – Почему именно сейчас…

– Ты в порядке, дорогая?

Открыв глаза, Саёнара резко выдохнула, увидев своё расколотое отражение. Над ней склонился Тоётоми. "Поглядеться в разбитое зеркало – семь лет счастья не видать" – так, кажется, говорила бабушка…

– Да. Да, конечно. Всё нормально.

– Троекратное утверждение? Серьезно?

– Заткнись, Тоётоми, – поднявшись из кресла, она пошатнулась – закружилась голова. Но выпрямилась.

– Штормить будет еще пару дней, – пояснил продавец, подставляя девушке руку, от которой та, впрочем, отказалась. – Флэшбеки – еще две-три недели. А прямо сейчас тебе хорошо бы выспаться. И поесть. Чего-нибудь горячего и с кровью.

– Ты всё подготовил?

Саёнара чувствовала себя, будто вынырнула из глубокого, тяжелого сна, который никак не хотел отпускать. Закрыв глаза, она всё еще видела картины, нарисованные Провидцем. И внутренне содрогалась.

Это еще не обязательно правда, – напомнила она себе. – Наркотик только растормаживает гипоталамус, обостряя способности к экстраполяции… То, что я видела – моё восприятие всего, что разум запомнил за последнее время. Только и всего.

– Устроить демонстрацию? – спросил Тоётоми, выставляя на прилавок несколько больших черных кофров.

Саёнара чуть поколебалась. Времени уже в обрез… Но ей всё еще нужно время, чтобы прийти в себя.

– Будь любезен, – кивнула она, усаживаясь в кресло. – И начни с оружия.

Продавец жестом фокусника распахнул первый кофр.

– Лазерный "Инграм". Стреляет как короткими импульсами, так и лучом. Ширина спектра – двадцать шесть единиц. В подзарядке не нуждается – просто клади его иногда на свет. Дальше – Севен-ИлевеН с фабрики на Эрстале. Композитный сплав. Рукоять принимает форму руки владельца и разблокируется только его ДНК. Очаровательная деталь: стреляет пулями. Обойма – сто двадцать патронов.

– Не слишком громоздко? – усомнилась Саёнара. – Импульсник как-то привычнее…

– Попробуй, – с придыханием, почти сладострастно, прошептал продавец. – Тяжесть ствола, отдача, полет пули. То, как она впивается в живую плоть… Совершенно незабываемые ощущения. Тебе понравится, я уверен.

– Ты маньяк, Тоётоми. Ты знаешь об этом?

– Сочту за комплимент… Так тебе завернуть?

– А то.

– Я в восхищении. Кобура и два запасных магазина прилагаются, – он открыл второй кейс, с россыпью смертоносно поблескивающего металла. – Ну, здесь у нас…

Саёнара внезапно почувствовала непреодолимое желание выйти на свежий воздух.

– К пистолетам я возьму композитный меч, десяток сякенов и две перевязи метательных ножей. Остальное убери.

– Как скажешь, – закрыв второй кейс, продавец открыл третий. – Хочу предложить новинку. Малый "набор химика" – взрывалки, липучки, дымовухи, кислотухи… Всё, что твоей душе угодно. Любая бомба собирается за тридцать секунд. Маркировки химикалиев и реактивов – стандартные. Компактно. Практично. Надежно.

– Беру.

Желание выйти из тесного помещения стало почти нестерпимым.

– Переходим к одежде… – внутренности четвертого кейса распахнулись, как небольшой платяной шкаф. – Костюм из "живой кожи". Ткань подстраивается в точности под фигуру носителя. Не горит, не протыкается, не пробивается лазером. Разве что – бронебойной пулей, но их давно запретили. Короткое время может служить скафандром.

– Насколько короткое?

– Очень короткое. "Живая кожа" должна дышать. Внутри, – продавец снял с плечиков куртку, – система потайных карманов, встроенный климат-контроль, в воротник зашита удавка – для особых случаев; В собачке замка – взрывчатка. Катализатором служит слюна. Брюки: боковые швы усилены гибкими сервоприводами. Активируются характерным хлопком по бедру. Мощность – десять в третьей степени единиц…