— Если я буду полагаться на вас, галеций, то мы так и не найдем истинного убийцу, потому что в этом деле вы имеете личные интересы, — проговорила я медленно, словно размышляя. — Что же… В таком случае мне придется самой найти преступника.

Стоило мне закончить фразу, как на мгновение возникшая тишина взорвалась от чужого громкого хохота. Мои слова рассмешили аристократа до слез, но меня это не волновало. Старшая Сестра всегда говорила, что смеется тот, кто смеется последним.

Расслабленная, чуть снисходительная улыбка скользила по моим губам.

— Если ты сама найдешь убийцу и принесешь мне неоспоримые доказательства его вины, я в тот же день позволю тебе встретиться с Амбер, — проговорил он сквозь смех, убрав с уголков глаз выступившие слезы.

— Поклянитесь, — потребовала я, не раздумывая. Еще и руку протянула для того, чтобы скрепить устный договор рукопожатием.

— Клянусь, — коснулся он моих пальцев, переворачивая их так, как если бы собирался прижаться губами к тыльной стороне ладони.

Но о вежливом поцелуе речи не шло. Мои пальцы всего лишь сжали, имитируя рукопожатие, в то время как жест, присущий мужчинам, Лугстар воспроизводить не захотел.

Мне же на руку.

Он не сразу понял, что произошло. Сжав его пальцы в крепком хвате, я послала попеременно один за другим первый, второй и третий импульсы. Каждый прошил наши руки насквозь, а видимые лишь сильным магам нити сплели плотный кокон вокруг наших пальцев.

Этому трюку этим утром меня неосознанно научил галеций Истол Вантерфул. Вчера в гостиной мы разошлись на не очень хорошей ноте, и сегодняшний день начался для нас с угрюмого молчания.

С моей стороны.

Проснувшись утром в одиночестве, я оделась и спустилась вниз, намереваясь навсегда покинуть этот гостеприимный дом, но была остановлена уже у порога.

— Если ты сейчас уйдешь, мне будет гораздо сложнее вытащить тебя из передряги, в которую ты попала. Ты понимаешь, что своим уходом делаешь хуже лишь себе?

— Понимаю, галеций Вантерфул, — тяжко вздохнула я, оборачиваясь. Мужчина сидел все на том же диване, в той же позе, словно за ночь так ни разу и не поднимался к себе. — Но я привыкла к этому. Привыкла к тому, что, кроме меня самой, мне больше не на кого рассчитывать. Это, знаете ли, закаляет.

— И что ты будешь делать, Павлиция? Станешь прятаться до тех пор, пока Лугстар-старший не убедит своего друга в твоей причастности к убийству Фалдруда?

— Галеций Вантерфул, в академии я пряталась лишь потому, что мне нужно было время на поиск ответов на вопросы, которые свалились на меня как снежный ком — разом и бесповоротно. Больше я прятаться не намерена. Я отправлюсь прямиком к Астеру Лугстару.

— Что изменилось за эту ночь, Павлиция? Чего я не знаю?

Качнув головой в отрицательном жесте, не желая больше продолжать беседу и уж тем более рассказывать о своем ночном разговоре, я вновь повернулась к входной двери. Потянув за ручку, намеревалась уйти, но меня опять остановили, и на этот раз слова Истола имели более весомое значение.

— Я готов поклясться на магии, что не причиню тебе вреда ни словом, ни делом. Не буду пытаться манипулировать. Не стану запирать в своем доме. — Всего на миг повисла тишина. В следующее мгновение куратор процедил то, чего вслух говорить явно не хотел: — Но я не могу пообещать, что больше не прикоснусь к тебе, Павлиция. Это выше моих сил…

— Вопрос, — перебила я преподавателя, ясно чувствуя, что сейчас он ответит на любые мои вопросы. — Вы никак не отреагировали на то, что узнали от меня. Вы не удивились тому, что кто-то погиб от моей руки; тому, что естия жива; тому, что я давно обладаю даром огня. Почему?

— Это три вопроса и три ответа, — по-доброму усмехнулся преподаватель, слегка расслабившись. Плечи его, что казались напряженными, опустились.

— Так вы ответите?

— Присядем? — предложил он, кивнув на диван. Получив от меня отрицательный ответ, внезапно проговорил: — А я присяду, с твоего разрешения. Итак, ты хочешь узнать, почему меня не удивляет чужая смерть. Наверное, потому, что я некромант, Павлиция. Некромант, которому приходилось убивать живых.

Я трижды пожалела о том, что не воспользовалась предложением мужчины, потому что сейчас могла сесть разве что на пол. Меня мало что могло выбить из колеи в этой жизни, но разрезавшая тишину фраза однозначно произвела на меня впечатление. Воображение сразу нарисовало темный подвал, в котором мужчина проводил опыты над несчастными жертвами.

— Это случилось в последний год моего обучения в академии. Нас отправили на практику в Оритон — злачное место. Галеций Талбрут умер годом раньше при странных обстоятельствах, и его земли отошли естийю, который вспомнил о необходимости контролировать эти территории слишком поздно. К тому моменту, как мы прибыли в Оритон, там уж вовсю обосновались орки-кочевники из племени Нандуи. Они грабили, убивали, разрушали, насиловали и собирались идти дальше — покорять слабых и неугодных их богу. Оритон мы отбили до того, как из столицы пришло подкрепление.

— Мне жаль, — произнесла я с сочувствием.

— А мне нет. То, что я видел… Такого не пожелаешь даже врагу. Что касается твоего огня… — стремительно перевел мужчина тему. — Мне приходилось встречаться с разными проявлениями магии. Я знал девушку, которая обладала даром некромантии и водной стихией одновременно, но ее резерв не был и вполовину таким большим, как у тебя.

— Она тоже могла управлять своими чарами одним лишь желанием?

Оттолкнувшись от стены, к которой прижималась спиной все это время, я все-таки добрела до свободного кресла и уселась в него, таким образом оказавшись ровно напротив куратора. Я не планировала задерживаться в этом доме, но чем больше слышала, тем сильнее мне хотелось узнать что-нибудь еще.

В глубине души я искренне надеялась, что я не одна такая в этом мире. Я хотела найти еще кого-то, чья магия вела себя подобным образом. Потому что быть уникальной, почти всесильной — это совсем не весело. Это страшно. Страшно не понимать, на что ты на самом деле способна. Страшно однажды проснуться безумной.

— Нет, Амеджия использовала свой дар наравне с другими студентами. Да и ее резерв не восполнялся так быстро, как у тебя. О чем ты еще спрашивала?

— О естии. Вас совсем не удивил тот факт, что она жива, — произнесла я разочарованно.

— Когда по столице только прокатилась новость о том, что Амбер умерла — задохнулась в своем крыле в ночь “Страдсбурного пепелища”, по улицам города долго гуляли слухи, бросающие тень на естийя. Одни были убеждены в том, что это именно естий приложил руку к смерти молодой супруги, а другие были уверены, что Амбер жива и все, что произошло, — это не что иное, как устроенный женщиной побег. Я был в числе тех, кто придерживался второй версии.

— Вы не верили в ее смерть, даже видя ее еженедельно в тринадцатом склепе?