— Спасибо, я могла сама справиться.

— Поверить не могу, что мать прислала переговорщика, — смерил меня Игорь недовольным взглядом и уселся напротив.

— А я не могу поверить, что вы назначили матери свидание здесь.

— Специально, чтобы не явилась. Я ведь знаю свою маман как облупленную. Станет переубеждать, гнуть свою линию, взывать к сыновнему долгу и рыдать напоказ. Но я все решил. И мнения своего не изменю, что бы вы ни сказали!

— Свое мнение никогда не меняет только твердолобый дурак.

— Что? — Он рявкнул так, что задрожали стекла. — Что вы сказали?

— Если хотите меня ударить, разрешаю попробовать.

— Такая смелая? Думаешь, не рискну двинуть женщине?

— Я смелая, потому что успею увернуться и ударить в ответ. И не промахнусь. Хочешь, на спор вырублю тех троих секунды за четыре?

— Почему так много? — иронично ухмыльнулся Новицкий.

— До них три с половиной метра, — протянула я, прикидывая. — Ладно, три секунды. Так что, спорим?

— Ты кто? Ты не юрист? — изменившимся голосом спросил Игорь.

— Я солдат, такой же, как и ты.

Его лицо перекосила гримаса.

— Да что ты знаешь? Таких, как я, в свое время использовали как пушечное мясо. А что могла пережить ты, девочка?

— Таких, как я, бросают на пушки редко, — вернула ухмылку, — наверное, потому, что воспитать и обучить одного солдата стоит неимоверных усилий, времени и средств. Но видела и пережила я многое.

— Где тебя готовили?

— Ворошиловка.

— Так ты один из тех спецов, о которых слагают легенды? — изумился он. — Такая молодая и хрупкая? Хотя мне ли не знать, как обманчива бывает внешность.

— Ага, внешность обманчива. А еще не забудь, часть легенд о себе слагают сами спецы. Но многое из того, что тебе доводилось слышать, правда.

— Операция в Аргентине?

Я молча повела бровью.

— Япония? Европа?

Я усмехнулась.

— Пришлось помотаться по свету.

— Понятно. Где ты сейчас?

— На вольных хлебах.

— Ну мать, не ожидал от нее! Как она тебя нашла?

— По рекомендации знакомых и предыдущих клиентов.

— А!

— Так вы готовы поговорить, Игорь Анатольевич? Это на самом деле важно. Жизненно важно!

— Ладно, слушаю.

— Я провела расследование и выяснила, кто подставил Риту под удар.

— Женя, вот не надо, ладно? Я знаю свою дочь, она мне во всем призналась. Сама, понимаешь? Признала вину!

— Рита — ребенок. Ее ввели в заблуждение, заставили поверить, что она навредила Норе, вот девочка и призналась. Она принесла домой безобидные мешочки с мусором! Кого это могло погубить? Кому навредить? Вы же боевой офицер, не можете же вы в самом деле верить во всю эту чушь с колдовством?! Это просто бред, манипуляция аферистки.

— Послушай, Женя, я своими глазами вижу, как моя жена день ото дня тает, как свеча. Врачи только руками разводят и твердят о нервах. Что я мог подумать? Во что должен был верить?

— Верить нужно только фактам! Люди слишком часто врут.

— Хорошо, давай разберемся с фактами. После безобразного поступка Риты Нора стала сильно болеть.

— Значит, после того как девочку раскрыли и выгнали из дому, Норе должно стать лучше, так? Игорь, ваша жена поправилась?

— Ей действительно стало лучше вначале. А потом приступы начали повторяться. Гадалка заверила, что это нормально, что порча выходит с похожими симптомами.

— Нельзя быть таким легковерным! Порча не заходит и не выходит, потому что ее не существует. Понимаю, Нора плохо чувствует себя, она уязвима. Человека в таком состоянии можно убедить в чем угодно. Да и вообще женщины обычно к мистическим вещам более чувствительны. Но это чушь! Нору, скорее всего, травят ядом, и она умрет, если ничего не предпринять, причем срочно.

— Яд? С чего ты это взяла?

— Люди не начинают болеть без причины.

— Я возил жену в больницу. Ей делали анализы крови и мочи. Разве они не должны были выявить наличие яда?

— Нет, как ни странно это звучит. Общий анализ крови никогда не покажет наличие токсина. Чтобы выявить яд, медики должны знать, что конкретно ищут. Желательно еще, к какой группе относится токсин.

— Что же мне делать?

— Действовать быстро, но осторожно.

— Почему осторожно?

— Чтобы не спугнуть настоящих преступников. Ведь сейчас они слегка расслабились, считают, что удачно свалили вину на Риту. И находятся в относительной безопасности.

— А почему нельзя просто обратиться в полицию?

— И что вы там собираетесь сказать? Что сначала подозревали дочь, а потом стали подозревать сестру жены? Но доказательств нет, одни предположения?

— Постой, Женя, ты подозреваешь Асю? Этого просто быть не может! Никогда не поверю в подобное! Она чистое нежное создание, молодая неиспорченная девочка.

— А поверишь, что Ася подбивала твою дочь избавиться от мачехи, систематически вела провокационные разговоры? Рита хотела всего лишь вашего развода. А любящая сестрица Нору убивает.

— Допустим, это всего лишь слова Риты. И ваши предположения.

— Поэтому я и говорю, что доказательств нет. Зато знаю, что Ася хочет украсть драгоценности Нины Сергеевны. Для этого она связалась с лейтенантом полиции, и они засылают домушника в квартиру вашей матери. И это я смогу доказать. Не для суда. Но вас убедить получится.

Игорь, все больше бледнея, выслушал мой обстоятельный рассказ. Потом молчал несколько долгих минут.

— Ася сейчас у нас живет, — наконец проговорил он упавшим голосом.

— Что?

— Нора болеет, я постоянно на работе. Жене стало сложно справляться с домом, вот она и позвала Асю помочь.

— Сама позвала или та напросилась?

— Не знаю, — пожал Игорь плечами. — Они дружат, и Ася всегда охотно у нас бывает. Даже по хозяйству помогать готова.

— И Норе снова стало хуже после ее приезда? Хотя это не важно. Чтобы подсыпать яд, не обязательно жить в доме, достаточно заехать в гости на чашечку кофе.

— Ты права, Нора с Асей обожают кофе и частенько пьют его вместе. Но мне все равно сложно поверить во все это без доказательств.

— Они будут, обязательно. Главное сейчас — обезопасить Нору. Я в вине Аси не сомневаюсь, только одного не пойму: как она собиралась свалить все на Риту, если ее рядом нет? Снова объяснить случившееся мистической порчей?

— Не знаю. Кстати, Ася на днях говорила, что Рита звонила. Вроде как хотела попросить прощения и помириться.