верни моих «соколиц» и забери этого мальчишку! За что ты вешаешь мне на шею этого сопляка?

Наверное, Литею следовало возмутиться насчёт сопляка, но сейчас его волновало только грозящее ему общество этой бестии.

– Литей – хороший воин. Он не будет вам обузой, – мягко, но непоколебимо ответил Эктавиан. – Я объявил своё решение. Ты хочешь возразить, Сальяда?

– Нет, мой повелитель, – хмуро ответила воительница. – Твоя воля неоспорима.

– Пошли, дружок, – Сазарэль хлопнула Литея по плечу и усмехнулась.

***

Отряд Лигерэль двигался друг за другом, и Литей, плетущийся в конце, и впрямь ощутил себя обузой. Они перемещались в лесу быстро и абсолютно бесшумно: острожные, как дикие кошки, лёгкие, как облачка, проскальзывали сквозь заросли тише, чем опавшие осенние листья. «Соколицы» молчали на протяжении всего пути, объясняясь лишь короткими жестами, взглядами, понятными только для посвящённых.

В зарослях орешника замерли. Лигерэль сделала лёгкий взмах рукой, и Росанна скрылась за холмом.

Литей сидел, вслушиваясь в почти неразличимые звуки леса, но слышал только собственное дыхание и стук сердца. Впрочем, нет…

Если ему это не показалось, откуда-то издали доносились тихие шорохи, стук, возня.

Вернулась Росанна, мелькнула как тень.

– Их трое, – сказала она тихо-тихо, одними губами. – Один здесь внизу, за холмом, ставит ловушки на зайцев, и не ведает, что попался сам, – эльфийка коварно усмехнулась. – Ещё двое, восточнее – кажется, дрова рубят. Это крестьяне. Они безоружны, не считая топоров и ножа.

– Хорошо, – кивнула Лигерэль. – Подойдём поближе! Этого я возьму на себя. Сазарэль и Росанна, подберитесь к тем, двоим. Не спешите! Я – первая, потом вы. И тише. Не спугните их!

– Не учи нас! Без тебя разберёмся, – скривилась Сазарэль.

Бесшумно эльфийки поднялись на холм, Литей, естественно, тоже. Теперь он видел мелькавшую то и дело средь листвы фигуру человека.

Лигерэль кивнула чёрной головой, и воительницы скользнули по каменистому холму, как две шустрые ящерки. Лигерэль устроилась поудобнее, как рысь, высматривающая добычу с ветвей, прищурилась сосредоточенно.

– Госпожа Лигерэль, постой! – шёпотом воскликнул Литей, видя какой оборот принимает дело. – Но ведь Росанна ясно сказала: это крестьяне, поселенцы с севера, они не опасны. Ведь Великий князь запретил их трогать. Нельзя их убивать!

– Тише, мальчишка! – зашипела Соколица ему в лицо, как змея. – Веди себя тише! Не то, заставлю тебя замолкнуть. Твоё мнение меня не волнует, динэ. Сиди здесь, помалкивай и не мешай мне!

–Но ведь… – начал Литей и осёкся.

– Замолкни! – холодно отрезала Лигерэль.

Вокруг стояла зловещая тишина, лишь человек тихо возился у подножья холма, не подозревая о нависшей над ним опасности.

Медленно, очень медленно Сальяда достала из колчана идеально прямую стрелу, положила её на лук. Вот уже натянулась тугая тетива…

Мысли Литея лихорадочно носились в голове, как рассерженный пчелиный рой: «Человек, безоружный человек там внизу… Сейчас она его убьёт! Ослушается приказа князя Эктавиана и убьёт беднягу. Нельзя! Ведь он ни в чём не виноват. То есть, конечно, виноват. Зачем без спроса влез в Элтлантис? Знает ведь, наверняка, что эльфы не любят чужаков. Но не убивать же его за это. Он не виноват в том, что люди творят на Западе».

Лигерэль подобралась ближе, даже веточка под лёгкой ногой не хрустнула.

«Они совсем бесшумные – эти твари… Несчастный даже не подозревает, что смерть рядом», – взволнованно подумал Литей.

Мимолётно отметил про себя, что назвал эльфиек тварями… Наверное, права Сальяда: он такой же, как и все Динэ. Пусть так, но гибели невинного собрата он допустить не может.

«Что же мне делать? – мысленно терзался Дарген. – Как быть? Ах, если бы здесь был князь Эктавиан, он бы не допустил этого! О, духи… Что же мне делать?»

Наверное, он поступил скорее по наитию, чем осознанно.

Но только вдруг Дарген схватил валявшуюся рядом прелую корягу, швырнул её, что было сил, вниз, в кусты, чуть не попав при этом по затылку перепуганному чужаку, и завопил что-то непонятное, глупое, но невероятно воинственное.

Словно эхо его возгласа по лесу прокатился истошный вопль человека:

– Эльфы! Эльфы! Спасайся, кто может! Эльфы!

На миг мелькнула широкая спина мужчины. Он бросился сквозь кусты, как громадный медведь, ломая всё на своём пути. Где-то левее в лесу затрещали ветви. Стрела Лигерэли просвистела, улетая прочь от цели.

Литей ещё успел подумать, что нужно быть настоящим дурнем, чтобы поднимать такой шум при бегстве. Вместо того чтобы скрыться, люди привлекли к себе ещё больше внимания. При желании эльфийки могли бы настигнуть их в два счёта и пустить вдогонку всего по одной стреле, по одной стреле в спину… И всё – конец!

Но, кажется, желание пустить кровь у воительниц уже пропало.

Лигерэль взвыла так, будто её в костёр посадили.

– Гиэ, ланзо! – взревела она, отшвырнула в бешенстве лук, едва не угодив им, не глядя, в Аринику, благо, та успела увернуться.

Вскочив, Соколица пнула Литея со всего размаха каблуком в бок, так, что тот отлетел, схватившись за рёбра. Не ожидал он такой силы от хрупкой на вид девицы.

На холме появились Сазарэль и Росанна, ругаясь почём зря на всех языках, которые знали.

– Какой дурак поднял такой шум? Мы их упустили! – зло вскричала Белокурая.

Лигерэль нависала над Литеем: глаза горели, рот скалился как-то по-звериному, волосы падали на лицо. Казалось, сейчас она ядовитой слюной забрызжет.

– А вы догадайтесь сами! – зашипела она. – Нет, девочки, он у нас далеко не дурак… Поганец! Может, он и строит из себя придурка, этот подленький человечишка, но ума у него хватило, хватило, чтобы всё испортить! А это уже не тупость, это называется предательство. Сопляк, ты мне помешал! Ты всё испортил, урод, ты это понимаешь?

– Но князь запретил… – промямлил Литей с трудом, всё ещё морщась от жгучей боли в рёбрах, но, естественно, его никто не желал слышать.

Эльфийки надвигались как волчья стая, и самой опасной из них была Лигерэль.

Она шипела как смертоносная гадюка:

– Ну, хоть одного динэ я сегодня прикончу! Вставай, щенок, и защищайся! Иначе, я тебя просто прирежу…

Вопреки своим словам, она не дала ему встать, пнула ещё раз, теперь по голени, да так, что принц взвыл от боли, но всё-таки вскочил. Он плохо соображал, что, вообще, творится.

– Я не стану драться с тобой! Ты что, спятила? – воскликнул он,