Тина прикусила нижнюю губу – губу, которая все еще побаливала от грубых поцелуев Джона, – не в силах поднять взор на мужа, чтобы увидеть его реакцию на слова Рэчел. Его лицо казалось мрачным и невозмутимым, но голубые глаза послали ей холодный циничный взгляд, будто она ему изменила. Однако не он ли совершил измену на самом деле? Когда Джон обнимал Тину, им двигало не влечение к ней, своей жене, а тоска по женщине, имя которой было у него на устах во время диких поцелуев.

Диких... вспоминать о них было мучительно, и у Тины перехватило дыхание. Если бы она почувствовала, что он целует ее, потому что именно она та женщина, которая ему нужна...

Почему же он не женился на Пауле? Неужели предполагал, что она как-то причастна к гибели Джоанны? Как ужасно для Джона, если это на самом деле так! Тина смочила пересохшее горло прохладительным напитком, потом торопливо поставила стакан, потому что у нее дрожала рука. Кокосовые деревья, цезальпинии и гортензии словно пылали в одном костре, а голоса находившихся рядом людей таяли, как в туннеле. Поняв, что вот-вот упадет в обморок, Тина сделала то, что свойственно людям в панике, – вскочила на ноги. И тут же покрытый яркими узорами пол поплыл у нее под ногами, но до того, как она ударилась о него, ее подхватили чьи-то сильные руки. Встревоженный голос произнес ее имя, а потом будто выключили свет и все для нее погрузилось во тьму.

Тина пришла в себя на кровати, ее ноздри жег запах нашатыря, а рядом возвышалась необъятная грудь Рэчел.

– Как нехорошо получилось, – пробормотала гостья.

– Лежи спокойно, дорогая девочка, – послышался успокаивающий голос Рэчел, – и понюхай еще немного эту бутылочку. Ну, чувствуешь себя получше?

– Да, благодарю... – Никогда прежде с Тиной не случалось ничего подобного, и ее трясло от страха. Рэчел подала ей стакан воды, потом подошла к окну и опустила шторы.

– Ты просто не привыкла к нашей сумасшедшей жаре, моя дорогая девочка. – Но когда женщина вернулась к изголовью кровати с высокими столбиками, украшенными резными шарами, в ее глазах поблескивали огоньки. – Впрочем, ты молодая жена, и я могу сделать более приятное предположение. Нет ли вероятности, что ты упала в обморок потому, что должна стать матерью?

Тина так выразительно покачала головой, что у Рэчел поднялись брови.

– Ну, тебе лучше знать, моя дорогая. Не думаешь о том, чтобы родить ребенка, а?

– Ничуть, Рэчел. – Чтобы Рэчел не догадалась о ее страстном желании родить и о боли от сознания, что это невозможно, Тина закрыла глаза. Ей не нравилась эта собственная слабость, ведь хотя она и не казалась физически сильной, у нее был здоровый организм. Не было сомнений, что сильная жара вкупе с ее эмоциональным расстройством подействовали так, что Тина потеряла сознание.

– Это Джон меня сюда принес? – спросила она.

Рэчел кивнула и пересела поближе к Тине.

– Нет ничего такого, чем бы ты хотела поделиться? – мягко спросила она. – Я знаю, что Джон, если захочет, будет молчать как рыба, и, если он чего-то недоговаривает, я могу дать тебе необходимые ответы вместо него. С твоей стороны было бы вполне естественным полюбопытствовать о его первой жене.

Пальцы Тины сжали перекладины кровати, и она решилась задать вопрос.

– Ее гибель была несчастным случаем, Рэчел?

– Ты хочешь, чтобы я была вполне откровенной?

– Пожалуйста!

– Я думаю, что ее привела к самоубийству ссора с кузиной.

– О, Рэчел! – Тина содрогнулась и ясно, словно она сама была на яхте, увидела, как Джоанна падает за борт навстречу преждевременной гибели, из-за того, что Паула открыла ей свою связь с Джоном. Словно в ужасном сне, она оказалась там и видела, как его жена погружается в воду. Джон должен был знать, что Паула виновата в гибели Джоанны, однако он ее защищал и хранил молчание! Причины были такими очевидными, что Тина едва могла вынести мучительную боль от этого открытия.

– Не надо ворошить прошлое, моя дорогая, – посоветовала Рэчел, положив большую теплую ладонь на руку гостьи. – Лучше помоги Джонни обрести новое счастье.

«Но он живет прошлым! – хотелось крикнуть Тине. – Он позволил Пауле опутать себя сетями лжи».

– Я хорошо знала Джоанну, – продолжала Рэчел. – Она была необыкновенно привлекательной и в то же время казалась беспомощной и беззащитной. Джон влюбился в нее по уши с первого взгляда, и она тоже крепко к нему привязалась. Любовь – это всегда очень шаткое состояние сердца и души, когда счастье целиком зависит от отношений с другим человеком. Оно иногда улетучивается в браке, и, если первая женитьба Джона оказалась неудачной, вину за это нельзя всецело возлагать на него. Мужчина отдает половину себя работе, а половину – жене, и действительно, мудрые женщины это понимают. Но такими мудрыми бывают не все.

– И Джоанна не была? – пробормотала Тина.

– К сожалению, нет, моя дорогая.

– И... и из-за этого он связался с Паулой? – Черты лица Тины заострились, когда она задала этот вопрос, на который страстно желала и вместе с тем боялась получить ответ.

Рэчел пожала большими плечами и поджала губы. Наступила тишина, которую нарушали только шелест вентилятора и стук Тининого сердца.

– Я много чего повидала, моя дорогая, – заговорила наконец Рэчел, – и жизнь научила меня не судить других людей за их ошибки. Так или иначе нам приходится за все платить, и, если у Джонни было какое-либо чувство к Пауле Кэрриш, он заплатил за него сполна. Страсть – экзотический, но недолговечный цветок. Любовь же – вечнозеленая и, если за ней должным образом ухаживать, продолжит цвести и в погожие дни, и в ненастье. Если ты так заботишься о Джонни, то не позволяй никому это разрушить.

– А... а что если он сам не хочет быть со мной? – спросила Тина.

Глаза Рэчел внимательно посмотрели на бледное, обеспокоенное лицо, обрамленное пепельными волосами.

– Любовь часто возникает из потребности в другом человеке, моя дорогая, и ты должна стать нужной Джонни, в противном случае он не захочет жить с тобой. – Огромная добрая женщина потрепала Тину по щеке, потом с трудом поднялась на ноги. – Отдохни-ка немного, и тебе полегчает.

После того как хозяйка вышла из этой большой полутемной комнаты с витающим ароматом высушенной лаванды, старой ореховой мебели и чистого белья, Тина долго лежала, уставясь в потолок, а слабый ветерок от вентилятора обдувал ее шею и лоб. Действительно ли она нужна Джону? Была ли в этом права Рэчел? Можно ли рассчитывать на его взаимность сейчас, когда они стоят на грани развода? Джона должна была заботить лишь реакция Лиз, и, очевидно, он не хотел лишить ее матери вторично. Он ведь не был бессердечным человеком... Например, он любил Джоанну, пока ее собственнические чувства не оттолкнули его.

Любовь, наверное, самое болезненное и необъяснимое чувство в мире. Что-то неуловимое, но способное причинять боль, как это произошло с Тиной.