В управлении было как всегда — многолюдно, душно. Я толкнула дверь. Киря, расстегнувший почти все пуговицы на рубашке, сидел с мокрым полотенцем на голове. Из открытого окна шел только жар от раскаленного асфальта. Киря посмотрел на меня глазами измученной собаки.

— Привет, как дела? — поздоровалась я.

Володька со вздохом мученика спросил:

— Ну… что на этот раз? Вертолет?..

— Обижаешь, дорогой товарищ. Я к тебе с благодарностью, а ты… Ну раз ты так, тогда я пошла.

Я развернулась и открыла дверь.

— Ладно, Тань. Это все чертова жара, извини.

— Если ты настаиваешь…

Я взяла обернутую плотной бумагой коробку, которую оставила в коридоре, и занесла ее в кабинет.

— Если ты настаиваешь, тогда вот…

Я поставила коробку на стол, прямо перед носом Кирьянова.

— Что это?

— А это, друг Киря, благодарность за проявленное мужество, поддержку. Разворачивай, не бойся. Это не бомба.

Киря освободил коробку от оберточной бумаги и прочитал яркую надпись: Кондиционеры «Toshiba».

Мы сидели, обдуваемые прохладным ветерком, и пили жуткий растворимый кофе. На улице было душно, а у нас веяло прохладой Арктики.