— Подождите, — окликнула она его, — может, я вас подвезу?

Он обернулся. И покачал головой, ничего не объясняя. Онастояла и смотрела, как он медленно идет по улице, потом он повернул за уголбольшого девятиэтажного дома.

Утром следующего дня он позвонил на телевидение, надеясьзастать Светлану Рожко. Ему пришлось звонить несколько раз, пока наконец оннашел студию, куда должна была приехать артистка. И еще двадцать минут ушло наее поиски. Никто не хотел давать ему ее домашний телефон. Только через полчаса,после того как он раздраженно сообщил, что является представителем итальянскогожурнала, ему сообщили, что она будет после двух. На телевидении привыкли кзвонкам поклонников известных людей и не удивлялись, когда обладатели молодыхмужских голосов настойчиво просили дать домашний телефон симпатичной актрисы, аобладательницы звонких девичьих голосов настаивали на важности своего звонкапопулярным ведущим.

В пять минут третьего он позвонил снова. На этот раз емусказали, что она будет после трех. Через час ему сообщили, что она приедет кчетырем. Когда он позвонил в половине пятого, ему наконец позвали к телефонуСветлану Рожко.

— Здравствуйте, Светлана, — поздоровался Дронго, — этоговорит журналист Кузнецов.

— Кто? — В ее голосе послышался явный испуг.

— Кузнецов.

— Да-да, понятно, Кузнецов, — быстро сказала она. — Что вамнужно от меня?

Ее несколько нервный тон его озадачил. Но отступать былопоздно.

— Я хотел бы встретиться с вами, — сказал Дронго. — Когдамне можно приехать на телевидение, чтобы с вами увидеться?

— Когда? — переспросила она. — Не знаю. Сегодня я занята.Очень занята.

— Может, мы увидимся после работы?

— Нет-нет, сегодня я занята, — снова испуганно сказалаартистка. Это ему совсем не понравилось.

— У меня важное дело, — настаивал он, — скажите, когда мысможем с вами увидеться. Дело касается Алексея Миронова…

— Я понимаю, — быстро сказала она, — а разве нельзя отложитьнашу встречу на завтра?

— Завтра я уезжаю, — сухо сказал Дронго.

— Понятно, — снова несколько нервно сказала она. — Я незнаю, когда освобожусь. Не знаю точно, когда именно.

— Если я подъеду прямо сейчас, вы еще будете на студии? —спросил Дронго. — У меня есть постоянный пропуск, и я могу войти в здание безпредварительной заявки.

— Нет, — быстро сказала она, — я уезжаю. Меня не будет. Меняздесь не будет.

— Но вы ведь только что приехали на работу? — настаивалДронго.

— Приехала, — она теперь чуть не плакала, — но я плохо себячувствую. Очень плохо. Я сейчас уеду домой. Давайте созвонимся через несколькодней. — Она положила трубку.

«Непонятно, что там происходит, — с раздражением подумалДронго, — но в любом случае нужно поехать на телевидение».

Через полчаса он уже был в здании телецентра, показывая свойпропуск. Дежурные внимательно изучили его удостоверение, проверили пропуск илишь затем разрешили войти в здание. Он не мог видеть, что, когда он вошел влифт, один из дежурных поднял трубку внутреннего телефона и негромко сообщил:

— Он пришел.

Дронго поднялся на этаж, где находился нужный ему отдел. Напоиски ушло не так много времени. Он уже знал, где находится студия, на которойдолжны были снимать Светлану Рожко. Но в студии ее не было. Пожилая женщина,гример, с удовольствием объяснила любезному мужчине, что артистка неожиданноплохо себя почувствовала и отменила съемку, назначенную на сегодня. Она уехаладомой, не успев даже разгримироваться, переживала словоохотливая старушка.

Он поблагодарил ее и решил, что ему здесь нечего большеделать. Позвонив Сусловой, он сообщил ей, что находится на телевидении и сейчаспоедет домой.

— Я рядом, — ответила она, — подождите меня у входа. Я скороподъеду.

Он помнил о том, что они должны встретиться, ведь ещепредстояла важная встреча с Павлом Капустиным. И поэтому он не стал возражатьСусловой, а, попрощавшись, положил трубку. Когда он спустился вниз, один издежурных, тот самый, что звонил, сообщая о его приезде, как-то страннопосмотрел ему вслед. Дронго вышел на улицу. Из припарковавшегося у тротуара«Фиата» медленно и лениво вышли трое молодых людей.

Увидев их, он понял, что они ждали именно его. Понял иостановился, ожидая, когда они подойдут ближе.

— Здравствуй, — лениво сказал один из них, — ты Кузнецов?

— Кажется, да. — Теперь никаких сомнений не было — они ждалиего. В глазах подошедшего парня ясно просматривались все его мысли.

— Зачем пришел? — спросил незнакомец. — Сидел бы у себя вПитере.

— Я собираю материал. А откуда вы знаете про меня? — Он тянулвремя. Нужно было сбить нападающих с толку, осмотреться. Но трудно сбитьнацеленных на драку молодых людей. Они смотрели на него глазами охотников, видяв нем только потенциальную жертву. Один из этой троицы особенно опасен. Он былпримерно такой же комплекции, как и Дронго, но приплюснутый нос и перебитые ушисвидетельствовали о том, что этот тип профессионально занимался боксом. Справамаячил стремительный, гибкий молодой человек, такие бывают неистовы в драке,как дикие кошки. И наконец «центровой», тот, который разговаривал с Дронго. Онбыл спокоен, как бывают спокойны уверенные в себе, сильные люди, уже несомневающиеся в своем успехе.

— Слышали мы про тебя, — сказал «центровой», отвечая навопрос Дронго, — слишком ты шустрый парень. Как понос.

Дронго закусил губу. Оскорбление было слишком явным, нодраться по-прежнему не хотелось.

— Ребята, — примирительным голосом сказал он, — может, нестоит? Я сейчас уеду и больше сюда не приеду.

Они заулыбались. Теперь они не сомневались в своей победе.Он трусит, а значит, уже проиграл. Они сделали еще несколько шагов, приближаяськ нему. Он почувствовал, как дрожит его левая нога. Черт возьми, неужели безэтого нельзя обойтись, в который раз подумал он, оглядываясь вокруг. Норассчитывать на чью-либо помощь не приходилось. Милиционеры, если даже они ибыли где-то поблизости, находились в здании телецентра. Место здесьотносительно тихое и безлюдное. Только редкие прохожие нарушали эту идиллию. Онотступал, глядя на нападавших. И ничего нет в руках, с сожалением подумал он.Если не считать его собственных кулаков. Правда, это достаточно грозное оружие.

Он не любил драться. Не любил использовать физическую силу,всегда считая это своим поражением. Но стоявшие перед ним подонки явно несобирались вступать в мирные переговоры. Им было лет по двадцать—двадцать пять.Все трое, очевидно, были спортсмены. Их и отбирали с таким расчетом, чтобы онисправились с Дронго.