– Совсем не против. Читайте. – Он уперся локтями в бедра и подался вперед.

Эмма распечатала письмо.

Письмо было коротким. Слишком коротким. У нее сжалось сердце. Обычно Майкл предоставлял им полный отчет о том, как идут занятия. Ее охватило беспокойство. Неужели он не принимает свою учебу всерьез?

Приехав домой на Пасху, он, не закрывая рта, рассказывал об Эрнесте Монтгомери, сыне барона, с которым подружился в школе. Эмме не нравилась мысль о том, что брат постоянно находится рядом с этим мальчиком. Аристократы живут по своим правилам, она убедилась в этом на собственном опыте. И когда они поступают порочно, общество делает вид, что его это не касается. Но если этот мальчик втянет Майкла в какую-нибудь нехорошую историю, то к брату отнесутся совсем по-другому.

Эмма вздохнула. Она слишком остро реагирует, позволяя тому, что случилось с ней, повлиять на ее восприятие происходящего с братом. Майкл умный. Он не будет участвовать в безрассудных выходках. И конечно же, его редкие короткие письма всего лишь показывают, как он занят в школе, вот и все.

– Что-то случилось? – спросил мистер Редклифф, перебив ее мысли.

Эмма прогнала с лица тревогу и заставила себя улыбнуться.

– Нет. Все хорошо. – Она сложила письмо и положила его на стол.

Мистер Редклифф упорно смотрел на него.

Если он его прочитает, то убедится, что там нет ничего бесчестного. И может быть, он даже сумеет что-нибудь подсказать. Эмма взяла письмо и протянула ему.

Он выглядел озадаченным.

Эмма взглянула на Лили. Девочка была очень занята, пытаясь удержать учебник географии на голове.

– Письмо брата совсем короткое, и он стал писать намного реже. Я боюсь, не случилось ли что-нибудь в школе. Не могли бы вы высказать свое мнение?

Его лицо сделалось еще более озадаченным.

– Я плохо разбираюсь в детях.

– Майкл уже почти мужчина. У вас наверняка могут быть какие-нибудь догадки.

– Ну да, я…

Она никогда не видела мистера Редклиффа растерявшимся, но, похоже, ее просьба помочь ей разобраться в семейном деле выбила его из равновесия.

Он развернул письмо и улыбнулся.

– Он жалуется на еду. Определенно как самый обычный парнишка в школе. И это вполне понятно, после деликатесов-то миссис Флинн.

– Да, возможно, я беспокоюсь напрасно. – Эмма улыбнулась ему в ответ.

– Вашему брату очень повезло, раз у него есть кто-то, кто беспокоится за него.

На этот раз в его голосе прозвучала безошибочная грусть.

– Вы учились в школе-интернате, сэр?

– Да.

– Скучали по дому? Часто туда писали?

Его челюсть напряглась, затем расслабилась.

– Иногда я действительно тосковал по дому моего детства, но если даже и отправлял туда письма, отец их не читал.

Его чистосердечный ответ поразил Эмму.

Удерживая на лице безразличное выражение, мистер Редклифф показал на мольберт. Но Эмма видела боль в его глазах.

– Ну что, продолжим рисование?

– Да. Конечно.

Спустя два часа, даже после перерыва на чай с песочным печеньем, мистер Редклифф оставался таким же беспокойным, как большая кошка в клетке. Он начинал вести себя так всякий раз после того, как разговор касался семейных дел и его отца.

– Эм! – Лили спрыгнула с кушетки. – Мне нужно в туалет, – прошептала она сестре на ухо.

– Думаю, сегодня мы на этом и закончим, мистер Редклифф. – Эмма положила карандаш.

Упершись руками в бедра, он встал. Начал длинными пальцами массировать шею сзади. Эмма увидела, как его пальцы разминают мышцы, и тело ее запело. Она снова вспомнила, как он повел себя всего несколько часов назад, в гостиной, как собирался поцеловать ее. Все бы ничего, если бы она сама не хотела этого. Но она хотела.

– Эм! – заерзала рядом с ней Лили. – Мне правда нужно бежать.

Эмме не хотелось оставаться наедине с мистером Редклиффом, но она не могла заставлять сестренку ждать.

– Конечно, дорогая.

Лили выскочила из комнаты, громко зашлепала тапочками по деревянным половицам коридора, а затем вниз по лестнице.

Мистер Редклифф взглянул на Эмму, как хищник, только что выпущенный из клетки и готовый поймать свою жертву.

Она показала на дверь.

– После вас, сэр.

Он ухмыльнулся.

– Нет, после вас.

Эмма открыла рот.

– Я настаиваю, – сказал он.

Когда она проходила мимо него, он положил ладонь ей на спину, и по ее телу словно побежали искры. Эмма отпрянула и быстро-быстро, что совсем не подобало леди, начала спускаться вниз по лестнице. Нужно помнить, что он тут с целью отыскать воров, а вовсе не потому, что интересуется ею.

Миссис Флинн стояла в коридоре.

– Что случилось, милая? Ты бежишь так, словно увидела привидение.

Не привидение. Кое-кого куда более опасного – мужчину, который может отправить ее в тюрьму.

Пока Эмма рисовала его портрет, Саймон с трудом боролся с желанием постоянно вращать плечами. Она трудилась уже больше недели. Несколько дней назад Эмма отложила карандаш и достала палитру, краски и кисти.

Работа над портретом продолжалась, и не было ей видно конца и края.

Эмма наклонилась, обмакивая кисть в краску, и Саймон воспользовался возможностью внимательно на нее посмотреть. Сегодня она надела платье тусклого серого цвета с высоким воротником, но он все равно большую часть времени воображал, как целует ее.

«Черт побери». Может быть, миссис Флинн добавляет афродизиаки в те восхитительные лакомства, которые печет? Это бы объяснило непристойные мысли Саймона и его чертово влечение к Эмме Траффорд. Нужно сходить в боксерский клуб Клэптона и позволить какому-нибудь профессионалу выбить из него все сопли.

Саймон мысленно тряхнул головой, стараясь очистить ее от предательских мыслей. У него есть дело, и об этом надо помнить.

И он до сих пор не выяснил ничего сверх того, что знал неделю назад. За все то время, что Саймон позирует, ни один мужчина не явился к Эмме с визитом, так что он по-прежнему не представлял, кто же ее сообщник – если Эмма вообще та женщина, которую он ищет. Раздосадованный, он потер внезапно напрягшуюся шею.