– Джентльмен сказал бы: «Приятно с вами познакомиться».

– А я не жентельмен.

– Нет, но однажды можешь им стать.

– Ты так думаешь, а? – Голос мальчика сочился недоверием.

– О да. У меня очень развита интуиция. Думаю, я даже могу стать провидицей.

– Про че, про че?

– Да нет же, про-ви-ди-цей. Это означает способность видеть будущее.

Ник хмыкнул:

– Ну да, а я королевой-матерью.

– Сомневаюсь.

Саймон с трудом сдержал смех.

Ник стянул с головы кепку и вытер рукавом вспотевший лоб. Прищурившись, он уставился на девочку.

Лили сунула руку в карман и вытащила что-то, завернутое в льняную салфетку.

Неизвестно, что это было, но глаза Ника широко распахнулись.

Саймон слегка придвинулся к окну. Лимонное пирожное в руке Лили поблескивало на солнце.

– Хочешь? – Она поднесла пирожное ближе к носу мальчика.

Тот облизнулся.

– А че я за это сделать-то должен?

Саймона это тоже интересовало. Похоже, у любого поступка девчонки есть скрытый мотив.

– Ответишь на несколько вопросов о мистере Редклиффе?

Саймон застыл. Ах ты маленькая чертовка! Что, черт подери, у нее на уме?

– Че ты знать-то хошь? – спросил Ник.

Девочка постучала пальцем по подбородку.

– Что он говорил, когда тебя нанимал?

– Он меня не нанимал. Меня взял один из старых жентельменов.

Лили подошла ближе.

– Высокий, с бледным лицом? Похожий на гробовщика?

Ник почесал голову.

– А знаешь, ежели подумать, так и вправду похож, а?

– Да, мне это сразу пришло в голову, как только я его увидела. Так, значит, ты не заметил ничего странного в мистере Редклиффе?

– Ниче. Как по мне, так хороший жентельмен.

Плечи Лили поникли, она протянула Нику пирожное.

– Если заметишь что-нибудь необычное, сразу дай мне знать.

– Необычное? – повторил Ник. – Например, че?

– Ну знаешь… трупы, языческие ритуалы, могилы в подвале.

Саймон поморщился. «Языческие ритуалы?» Неужели воображение этого ребенка не знает границ?

Ник наморщил нос и целиком сунул пирожное в рот.

Лили отвернулась и даже сделала несколько шагов в сторону дома, но внезапно резко повернулась обратно.

– Ты читаешь книги про инспектора Персиваля Уитли? Моя сестра все у меня отняла. Я где только не искала, но не могу найти, куда она их спрятала.

Парнишка смахнул с губ крошки и проглотил пирожное. Щеки его неожиданно покраснели.

– Ты че, не видишь, что у меня нету времени читать?

Саймон снова откинулся на спинку кресла. У него сложилось впечатление, что дело не столько в отсутствии времени, сколько в отсутствии умения.

Лили негромко разочарованно фыркнула.

– Мне пора, – сказал Ник. – Тот старикан из штанов выскочит, если я буду канителиться.

– Приятно было познакомиться, Ник. – Лили перешла через дорогу.

Входная дверь дома Саймона открылась и с грохотом захлопнулась.

– Ник, – позвал Саймон, когда паренек проходил мимо гостиной. – Зайди-ка сюда.

– Да, хозя… сэр.

– Ты умеешь читать?

Ник уставился себе на ноги, крепко стиснув метлу.

– Нет, сэр, я никогда не учился читать. Но я все равно могу делать, че прикажут.

– Согласен. Однако не хотелось бы тебе каждое утро проводить часок с мистером Бейнсом, чтобы научиться? Тебе за это время заплатят. Я признаю, что этому старому брюзге немного недостает терпения, но учитель он отличный. Собственно говоря, он был моим наставником.

– Вы хотите научить меня читать? – Ник прищурился. – Это зачем же?

– Потому что мне в моем бизнесе нужны клерки, а через несколько лет некоторые из них уйдут на пенсию, и тогда мне потребуется умный парень, который их заменит.

Мальчишка даже рот открыл.

– Думаете, я смогу стать клерком?

– Конечно. Так что, сказать Бейнсу, чтобы он тебя ждал?

Мальчик кивнул:

– Да. Спасибо, сэр.

После обеда Эмма пошла в студию. В окна струился лунный свет, высвечивая белый холст с незаконченным наброском лица мистера Редклиффа. До чего свирепым он выглядит на ее рисунке! Решительный подбородок. Рот, образующий серьезную линию. Ничего мальчишеского, но когда он улыбается, его жесткие черты смягчаются. У нее сложилось впечатление, что ее комплимент его ошеломил. Разве он не осознает симметричную красоту своего лица? Она могла бы смотреть на него целый день. Да только нужно закончить его портрет и расстаться навсегда. Этот джентльмен твердо намерен выяснить правду, а поскольку Лили все время вертится рядом, он может найти то, что ищет.

Если рассказать ему, что Лили увидела и как неверно истолковала увиденное, если вернуть кольцо, может быть, он не будет обращаться в полицию? Эмма посмотрела на эскиз – в его глазах видна напряженность. В голове снова прозвучали его сегодняшние слова. «Помяните мои слова, мисс Траффорд, я отыщу виновных. Когда я найду воров, они сильно пожалеют, что перешли мне дорогу».

Нет, он жаждет отмщения. Нельзя позволить, чтобы случайная мягкость в его глазах и слишком прямолинейный флирт поколебали ее решимость. Это все игра, это способ заставить ее ослабить оборону.

Бросив последний взгляд на холст, Эмма вышла из студии и спустилась на один лестничный пролет к своей спальне. Закрыла дверь, чтобы скрыться от любопытных глаз, и зажгла газовую лампу на комоде.

Рядом с лампой стояла мамина шкатулка с драгоценностями – красного дерева, с розой, вырезанной на передней панели. Эмма подняла крышку. Единственными по-настоящему ценными вещами тут были мамина камея, ожерелье с рубинами и обручальное кольцо. Эмма сомневалась, что тонкая, простенькая золотая цепочка стоила дорого. И, насколько она понимала, рубины в ожерелье тоже могли быть подделкой, всего лишь стекляшками. Она дважды ходила в ломбард с мамиными драгоценностями, собираясь заложить их, и оба раза возвращалась домой, не в силах с ними расстаться. Но, как и проданная ею карета, они были единственными ценными вещами, какими когда-либо владела ее семья. Если Эмма не сможет зарабатывать на жизнь портретами, ей придется заложить драгоценности в ломбарде.

На задней стенке шкатулки бархатная обивка слегка ослабла. Эмма сунула пальцы между стенкой и оторванным материалом и вытащила кольцо мистера Редклиффа. Свет лампы отразился от золота. Держа кольцо в круге света, Эмма изучала витой рисунок, изображавший льва. Откуда это – из какого-нибудь клуба джентльменов или из университета?