Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пеларнис ступил на место, бывшее двором таверны. Коновязь, забор, ничто не пережило пожар. Всё, что не сумело поглотить пламя, растащили мародёры и строители. Они сейчас представляли собой единый механизм.
Сначала приходили мародёры, копались в останках здания, попутно расчищая мусор в поисках ценностей. Затем строители разбирали каменные печи и всё остальное, не способное гореть. Материалов для постройки не хватало, в ход шло всё, что только удавалось достать.
Тоскливо оглядев пустырь, Пеларнис поправил сползающую с плеча сумку. В ней лежал цветастый плащ, выдаваемый всем, кто поступал в гильдию менестрелей, лира, купленная в самом начале обучения, спальник, и немного припасов, оставшихся с дороги. Красные штаны из грубой домотканой ткани изрядно износились за время пути, а серую куртку украшали несколько заплат.
Пеларнис шагнул дальше, меряя шагами остатки фундамента, в поисках намёка на прошлую жизнь. Но не осталось ничего. Всё поглотило пламя.
После победы над летарами в Ланметире, он просидел ещё месяц в порту. Слухи о сожжении Террады разнеслись быстро, но ему не хотелось в них верить. Да и средств для обратного пути не нашлось. Только спустя год удалось расплатиться с долгами, подкопить серебра и отправиться в дорогу.
Она закончилась на пепелище таверны. И будущая жизнь представлялась такой же пустынной и ненужной. Нечего даже хоронить, не нашлось никаких останков.
После Первой волны возвели целый курган, куда свозили тела погибших. Хоронить каждого в отдельности посчитали слишком хлопотным занятием, да и многие обгорели до неузнаваемости.
Пеларнис направился к центру города, не сознавая, куда идёт. Одна часть жалела, что он вернулся, другая проклинала за то, что уехал. Всё равно его выперли из гильдии менестрелей в первый же год. Плащ и лира — вот и всё, что у него осталось.
Ноги привели в отстраиваемую часть города. Отовсюду доносились разговоры, люди с занятым видом сновали вокруг, восстанавливая былое величие Террады. Пеларнис понял, что бредёт по центру улицы, и остановился оглядеться.
Его окружали деревянные одноэтажные постройки. И это почти в центре города, у стен замка! Конечно, сами стены пока отстроили тоже весьма схематично, но прежде в таких домах согласились бы жить разве что бедняки, да и то не все. А сейчас люди вокруг улыбались, словно ничего и не произошло, грохотали повозки, развозя новые порции дерева и камня, которым тут же находили применение. Солнце уже подползало к краю горизонта, но останавливать работу не собирались и после заката.
Вся эта суета действовала Пеларнису на нервы. Он поискал тихое местечко, где можно посидеть и подумать, и на глаза попалась вывеска, с обгорелым изображением пивной кружки. Таверны отстроили одними из первых. Надо же где-то отдыхать работягам после трудового дня. Да и прочему люду коротать дни, пока не обзаведутся крышей над головой.
Одноэтажное здание, без дворика, выглядело крепким, построенным на совесть. Свежие срубы ещё пахли клёном, изнутри доносился радостный шум и гам. Он успел соскучиться по всему этому. Всё-таки большая часть жизни прошла под крышей таверны.
Пеларнис толкнул дверь, вошёл внутрь и застыл на пороге. Смех, громкие голоса, стук кружек друг о друга и о стол, восклицания служанок, когда не в меру резвые посетители начинали распускать руки. Всё нахлынуло разом, перенося прямиком в детство. Он бы мог простоять так до ночи, если бы кто-то не толкнул сзади.
Оглянувшись, Пеларнис увидел мужчину примерно его лет. В руках тот сжимал посох из тёмного дерева, оттесняя им мешающего пройти менестреля.
— Ну, чего застыл? — спросил незнакомец глухим тихим голосом.
— Детство вспомнил, — честно ответил Пеларнис. Зелёные глаза незнакомца вспыхнули, он что-то пробурчал неразборчивое и прошёл вглубь зала.
А Пеларнис продолжал стоять, закрыв глаза и отдаваясь на волю воспоминаниям. Столько всего случилось в таверне, так похожей на эту. Случилось… Всего три года назад родители провожали его, отправляя в гильдию менестрелей. А теперь нет ни родителей, ни дома, и менестреля из него не сделали.
Он отогнал воспоминания и направился к стойке. Взял бутылку вина, поискал свободный столик. Людей набилось немало, но большинство предпочитало шумную компанию, и пара столиков в отдалении пустовала. Несмотря на внешний вид таверны, внутри она оказалась куда больше, чем казалась снаружи. Заметил Пеларнис и незнакомца с посохом, тоже занявшего один из таких столиков, в дальнем углу.
Последние сбережения менестрель потратил на выпивку. Чем заниматься дальше, он не имел ни малейшего понятия. Отстраивать дом? А зачем? Для кого? Даже если построить таверну, у него всего пара медяков в кармане, не с чего начинать.
Пеларнис сидел, погрузившись в уныние, и не замечал происходящего вокруг, пока не раздались звуки музыки. Центр зала освободили, столы сдвинули, соорудив нечто вроде сцены. Там сидел немолодой мужчина в цветастом плаще и с флейтой в руках.
Едва заиграла музыка, Пеларниса передёрнуло от отвращения. Так играть — только над инструментом издеваться. Он мог бы сыграть куда лучше.
— Сыграй ты, — словно эхо в ответ на мысли, раздался позади тихий голос.
Пеларнис даже не сразу понял, что это действительно сказал другой человек, а сообразив — обернулся. Позади сидел тот самый зеленоглазый незнакомец. Кабацкий стол он превратил в письменный, разложив толстую книжку и аккуратно выводя слова. Посох лежал рядом, на соседнем стуле. Путник кутался в серый дорожный плащ, хотя пламя должно было согревать даже тот угол, куда он забился.
Незнакомец оторвался от книжки, окунул перо в чернильницу и кивком указал на заплечный мешок Пеларниса.
— Я видел у тебя такой же разноцветный плащ, пока ты стоял, предаваясь воспоминаниям. Сыграй ты.
Пеларнис хотел было вновь взглянуть на горе-менестреля, в чей адрес уже раздавалось улюлюканье и летели остатки еды, но взгляд зацепился за глаза незнакомца. Что-то с ними не так. Одновременно и молодые, и старые. Словно на тебя смотрят два человека одновременно, старик и ребёнок.
— Сыграй, — в третий раз предложил он, и Пеларнис вздохнул. А почему нет? В конце концов, он точно знает, что играет лучше этого бедолаги, спешащего убраться прочь из таверны.
Он поднялся и направился к трактирщику.
— Я могу скрасить вам вечер получше этого… менестреля, — Пеларнис кивнул в сторону хлопнувшей двери.
— Если сумеешь — с меня комната, приличный ужин и серебряный в придачу, — ответил трактирщик, даже не повернувшись
