Поэт уже не стремился к разговорам. То ли выдал к тому моменту все имеющиеся у него версии, то ли понял, что благодарных слушателей в нашем лице ему сейчас не сыскать.

Он подхватил ноутбук и устроился в гостиной на диване.

Бергман тоже куда-то испарился. Я поднялась в мансарду, в комнату, которую обычно занимала. Подошла к окну, в стекло которого сейчас бил солнечный луч. Оперлась о подоконник, бросила взгляд вниз, на площадь.

«Что, если Майя больше не появится?» – промелькнула в голове предательская мысль. Реально ли найти ее в этом городе, зная только имя? И то неизвестно, настоящее ли. Она легко могла соврать при нашем первом знакомстве. Хотя что-то подсказывало мне, что со мной женщина была максимально честна.

Яркий солнечный свет, отражаясь в снегу, которым была засыпана площадь под окном, бил в глаза. Я жмурилась, но продолжала наблюдать за прохожими. Теперь я не искала взглядом Майю, а просто наблюдала за перемещениями людей, как смотрят на ярких аквариумных рыбок. На меня это, похоже, оказывало примерно такое же успокаивающее действие.

По крайней мере, мысли несколько упорядочились. И вскоре все мои размышления сосредоточились вокруг девочки Ксюши пятнадцати лет. Могла ли она быть причастна не только к запискам и посланиям, но и к смерти Анжелики?

Утро мы провели вместе. Она хоть и огрызалась, но совершенно не производила впечатления убийцы, готовой всего через несколько часов разделаться с соседкой. Да и дома она встретила меня совершенно спокойно. То ли не желала давать повод подумать о ее причастности к смерти Тимофеевой, то ли действительно не имела к трагедии никакого отношения.

Единственное, что немного настораживало, так это то, что девчонка встретила меня прямиком из ванной. Отмывала следы недавнего преступления? С другой стороны, нет ничего предосудительного в том, чтобы помыться. Тем более если утром ты драила до блеска чужое жилище.

Мне не терпелось узнать подробности произошедшего с Тимофеевой. Будь моя воля, я бы прямо сейчас вернулась к Гоголевскому скверу, поближе к месту преступления. Возможно, информацию придется ждать невыносимо долго. Впрочем, хоть что-то Клим наверняка сможет рассказать нам уже сегодня.

К этому времени солнце переместилось, и теперь его лучи не попадали в окно моей комнаты. Я потерла лицо ладонями и решила, что мне непременно следует отвлечься, иначе я изведу себя в ожидании.

Не придумав ничего лучше прогулки, я оделась и, уже занеся ногу над порогом, услышала голос Лионеллы за своей спиной:

– К ужину вас ждать?

Вот как, выходит, Бергман уже успел сообщить, что сегодня я задержусь в доме.

– Возможно, я и до завтрака останусь, мужайтесь!

Хлопнув дверью, я спустилась по ступенькам и вышла по вытоптанной узкой дорожке прямо на площадь. Народ все так же сновал туда-сюда, многие направлялись к кинотеатру. Судя по плотному потоку людей, вскоре начинался какой-то из сеансов. Промелькнула мысль соединиться с толпой и посмотреть фильм. Не важно какой. И прежде чем я что-то успела для себя решить, направилась в кинотеатр.

В фойе было людно и пахло попкорном. Две девицы, вошедшие следом за мной, бесцеремонно меня отпихнули в сторону и прошли к кассам. Я встала за ними. Вскоре оказалось, что я опоздала – девицы ухватили два последних билета на премьеру. В окошке мне предложили следующий сеанс, но я даже не дослушала.

Вышла на улицу и побрела по площади, стараясь делать как можно более широкий круг. Снег под ногами был вычищен и вытоптан до состояния гладкой натянутой пленки. С каждым новым шагом я все больше боялась потерять равновесие и растянуться прямо посреди площади. Чего доброго, в этот момент из окна за мной может наблюдать Лионелла. Доставлять старушенции такую радость мне не хотелось.

Когда я почти замкнула круг, проходя мимо «дома с чертями», заметила в окне магазина Кузьмича. Он приветливо замахал мне обеими руками. Оставить старика без внимания было бы невежливо. Я остановилась, развернулась на пятках и зашагала в сторону букинистического магазина.

Кроме самого Кузьмича, в помещении никого не было. Если не считать красавицы ели, которая стояла прямо возле центрального стола в торговом зале. Она невероятно пахла морозом, праздником и каким-то детским счастьем, не замутненным взрослыми условностями. Будто прибыла сюда прямиком из дома моих родителей, где мама печет на кухне свой особенный новогодний торт, а папа помогает накрывать на стол, весело напевая.

– Какая красавица! – ахнула я.

– Да, город давно принарядили. И нам пора. Доставили сегодня из леса елочку.

– Не удивлюсь, если сам Дед Мороз на оленьей упряжке, – хохотнула я, а Кузьмич прищурился, словно сам и был тем самым Дедом.

– Вот что, – произнес он тоном, не терпящим возражений. – Поможешь старику елку нарядить.

Рукой он показал на три деревянных ящика, которые стояли возле ели. Словно зачарованная, я размотала шарф, сняла куртку и отнесла вещи в дальний угол магазина, туда, где располагалось рабочее место старика. Вернулась с небольшой лесенкой, коих в магазине имелось в избытке.

Я присела на корточки и открыла первую коробку. В ней, словно в пиратском сундуке, переливались на свету тысячи бусин всевозможных форм и цветов: от изумрудных шестигранников до фиолетовых цилиндров. Я осторожно взяла в руки золотистый шарик, потянула за него и аккуратно достала из ящика нитку шикарных елочных бус. Позолота кое-где облезла, обнажая полое нутро шариков, но от этого украшение выглядело не менее чудесно.

– Даже не буду спрашивать, сколько им лет, – произнесла я вслух, скорее обращаясь сама к себе, нежели к старику.

В самом большом ящике лежало несколько плоских коробок из плотного картона. Я открыла верхнюю – в ней были аккуратно уложены три ангела из тончайшего фарфора. Один играл на дудочке, другой – на варгане, третий держал перед собой раскрытую книгу.

– Изначально в наборе было семь, но к нам попало только три, – объяснил Кузьмич.

– Вам не жалко их… на елку?

– А чего жалеть? В ящике их никто не увидит.

Я аккуратно открыла следующую коробку. Она была наполнена тончайшими стеклянными елочными шарами, искусно расписанными вручную и украшенными мелкими бусинами вроде бисера. Кое-где узор прерывался, от бусинок на шаре оставался только гладкий серебристый след.

В третьем, самом маленьком ящичке я нашла несколько гирлянд в виде белых свечей на прищепках.

– Работают? – уточнила я, поскольку вид они имели такой, будто были старше меня минимум вдвое.

– Не подводят, – довольно протянул Кузьмич. – Но каждый год проверяю. Под столом розетка есть.

В полу действительно были установлены три розетки. Я поочередно воткнула каждую из хранившихся в ящике гирлянд и убедилась, что все они вполне рабочие. С них я и решила начать. Забралась на лесенку и стала тянуть свечи от макушки вниз, обвивая елку. Я орудовала прищепками сверху, а Кузьмич помогал мне внизу с высоты