сложены, а их, признаться, пятнадцать видов и все разные, но и часть рун, которые необходимо выбить по краям створов. Надеюсь, это все же меня ведет королевская магия, которая у каждого отпрыска королевской семьи проявляется по-разному — у меня вот таким образом (у Ларо, кстати, проявилась в ощущении порталов — она может предугадать каждый с точностью до десятины, хотя раньше мы замечали, что открываются они с разбегом в три-четыре терции).

Жаль только Рар не желает меня слушать — упрямится, считает свой авторитет незыблемым, а знания — монументальными. Только вот понять пока никак не может, отчего с нами вот это все случилось. И мы… не можем понять вместе с ним…

— Как тебя зовут? — Ваюни и Химмо оттеснили старших и принялись расспрашивать парнишку, а мне оставалось только отпустить одну голову, чтобы она наблюдала, а потом в тишине и покое вспомнить все, что она услышит. Старшие говорят, что это очень удобно и жалеют, что в человеческой форме этим свойством не обладают, а по мне это сложно, от этого голова болит потом…и я уже скучаю по одной голове и ногам с руками.

— Закия Ловер, — ответил парнишка и очаровательно улыбнулся, отчего вся женская составляющая нашего небольшого отряда просто растеклась лужицей — давненько нам никто так искренне и тепло не улыбался. Да мы и друг другу вообще перестали улыбаться, а уж про «говорить приятные вещи» вообще молчу — хорошо хоть не срываемся и не рычим постоянно.

— А сколько тебе лет? — это Руид задала вопрос — она все тыкалась головами в спины сестры и кузины, пытаясь их оттеснить, но в итоге обошла паренька со спины и задала вопрос оттуда, отчего парнишка чуть не подскочил до уровня Валера (тот стоял рядом и рассматривал нашего гостя с подозрением).

— Четырнадцать полных циклов прошло с моего рождения, если ты это спрашиваешь, не страшное чудовище.

На «не страшное чудовище» все как-то дернулись и отступили — не вдохновились, в общем, и обиделись, только вот девочкам нашим все нипочем — они проглотили эти слова, словно это был самый изысканный комплимент.

— Почему чудовища? — это прабабушка. Она еще помнит это слово в наших старинных рассказах, даже видела картинки — штрах рядом с ним просто умильный щенок. Как НАС можно принять за ЧУДОВИЩ?

— Так вас называют наши отцы, которые видели ваши прежние выходы, — не стал утаивать Закия. — Чудовища — это самые страшные существа в нашем мире…Но вы совсем не страшные.

— Почему тебя хотели принести в жертву? Что это был за ритуал? — жардан Кевор в любой ситуации останется главой телохранителей, поэтому первым решается уйти с нейтральной темы и начать расспрашивать нашего невольного гостя (хотя, чисто формально, Закию никто не приглашал, а он согласия не давал на то, чтобы прийти в гости).

— Мы закрывали наш мир от вас, чтобы вы не могли выйти, а я должен быть принесен в жертву, — мальчик храбро смотрит нам в глаза и улыбается. — Вы не думайте — меня готовили целый год для этого. Я самый лучший в своей шеренге!

— О, Мать дрохов, так их еще много, — простонала Ларо, и ее снова затрясло.

— А теперь, когда мы его забрали, нам начнут приводить остальных, если мы вновь выйдем из портала…

А мы обязательно выйдем, потому что этот портал самый последний и открывается с завидной регулярностью, а нематериальные врата на нем даже не создаются — магия уходит в землю и все…

— Почему такой дикий способ закрытия порталов? — это спрашивает Рар.

Дяде явно не нравится, что Закия здесь, с нами, потому что все сейчас вспомнили, что тоже могли по первому желанию принимать двуногую форму… Как мы по ней тоскуем — по своей второй сути, даже крылья порой не радуют. А Рар за нами следит, чутко улавливает изменения, пытаясь предотвратить конфликты, словно взял на себя роль врачевателя сердец, и ни у кого другого не получается лучше. Только вот из-за появления человека наше шаткое равновесие уже лопается, словно сильно охлажденный стеклянный сосуд, в который кто-то по неопытности решил плеснуть кипяток.

— Портал закрывали разными способами, только он постоянно открывается, — заявил Закия, невинно хлопая ресницами не хуже Ларо, когда она хотела отпроситься у отца на очередное свидание. — Магия крови — самая впечатляющая, только запрещена, поэтому к ней прибегают в последнюю очередь.

— А почему тогда на алтаре были следы запекшейся крови? — Валер до зубовного скрежета подозрительный, но вот тут я с ним солидарна — я тоже заметила кровь, уже высохшую, повторяющую странные символы на камне. Пока никто не видит, я попыталась воспроизвести те руны, что запомнила, мельком взглянув на постамент. К сожалению, часть рун перекрывала тщедушная тушка Закии, поэтому все, что мне удалось запомнить в такой спешке, выглядело не читаемо.

А еще удивительно, как все же странно работают головы у дроха: вроде все мои смотрели на Закию и его «палача», только почему-то сейчас две точно подкидывают информацию, что все не так выглядело, как показалось при выходе. Вроде и нож был тупой и тонкий — такой загнется быстрее, чем пропорет кожу. А еще на парнишке лежала какая-то ткань, которая падала со странным шуршанием, а мой коготь царапнул ее и не повредил, вроде бы… Что еще заметила я, пока убегала в портал со спасенным? А что заметили другие?

— Так раньше были жертвоприношения из животных, — после некоторого замешательства ответил парнишка, а жардан Кевор напрягся.

То, что глава телохранителей напряжен так с ходу и не скажешь, особенно если видишь его впервые, особенно если видишь его в форме дроха, но поверьте — он был напряжен, крайне. И понятно почему — мы все чувствовали кровь, и не было там ни капли от животного.

— Здесь нужно сюда и сюда, — Кассии подошла к моему рисунку и дополнила руну несколькими линиями.

Не совсем понятно, но …

Следом подошли еще Вулли и Рашиис, телохранители, принятые в отряд вместе с Валером, и дополнили руну, а у меня дернулось что-то внутри — что-то сродни нехорошему предчувствию, очень-очень нехорошему… А память, которой вдруг понадобилось обратиться к воспоминаниям двух левых голов, услужливо так продемонстрировала, что немного дальше в кустах за алтарем поблескивало в свете сдвоенного полумесяца что-то металлическое.

— А почему раньше мы не видели ни алтаря, ни людей? — подозрение закралось и в сердце прабабушки.

— Так это все, что осталось от двери, которую установили в предыдущий раз, перед тем, как вы выходили. Вы там хвостом махнули и все разрушили, —