"Скоро все его племя издохнет!" — шевелились ее губы. Сверкающие глаза приближались все ближе и ближе, блеск фальшивых бриллиантов бил прямо в глаза. Словно в насмешку, рефреном заиграла "Хава Нагила", а старуха, закинув голову, начала хохотать и вскоре растворилась в воздухе…

Чердынцев вздрогнул и прижал трубку к уху.

— Макар Дмитриевич, это Марьяна! Ну что, вы уже встали? Или уже вышли? Слушайте, я совсем забыла вам сказать, что нужно платье! Конечно, я могу обеспечить всем необходимым из того, что у нас есть, но мне кажется, лучше взять из гардероба Горецкой. И туфли тоже… Как вы думаете?

Макар взъерошил волосы и протер глаза. Вот ведь как вырубило… То ли полусон, то ли полуявь… Хрень какая-то.

— Да-да, Марьяна, я уже встал и практически вышел… — Чердынцев заметался по номеру, взглянул на себя в зеркало и провел ладонью по колючей щетине. — Я сейчас за справкой, а вы сами этот вопрос как-то… Ладно? Ключи от квартиры у соседки. Ваш муж в курсе… Вы уж простите, что вам приходится этим заниматься.

Облокотившись на края раковины, Макар включил воду. Что ж, все, о чем он размышлял ночью, не забылось и отпечаталось в мозгу в виде небольшой таблицы. Теперь следовало перебираться от пункта к пункту гусарским галопом, чтобы найти Симу и мальчика.

— Это моя работа, Макар Дмитриевич! Я вам тогда общую сумму напишу? — осторожно спросила Марьяна. — И сразу все оформлю. Хотите, я чек и договор тоже сразу вышлю? Только если вы захотите как-то сократить или изменить…

— Нет-нет, я вам полностью доверяю в этом вопросе. — Придерживая плечом телефон, Чердынцев выжал зубную пасту. — Перезвоню, как с документами закончу.

— Вот и славно, Макар Дмитриевич! Пересечемся в центре. Могилку будете смотреть?

Чердынцев замер со щеткой в руке.

— Э…

— Так-то, конечно, вчера надо было. Ну да ладно, — почти весело закончила Марьяна. — Там хорошее место. Я примерно представляю. И цена…

— Я понял, понял… Присылайте…

Телефон мелодично булькнул. Зажав щетку зубами, Макар посмотрел на присланную сумму. «Овес нынче дорог, — промелькнуло в голове. — С другой стороны, упаси господь надеяться только на государство…» Перечислив деньги, он закончил с умыванием и стал обуваться.

Спустившись, купил на ресепшен бутылку минералки и, выдув ее в один момент, почувствовал себя гораздо лучше.

В отделении полиции сразу же поднялся в знакомый кабинет. Следователь был на месте, воздух в помещении приторно пах растворимым кофе. Выбритый до синевы Ерохин поднял на него припухшие, с красными прожилками глаза и коротко кивнул:

— Хреново выглядишь.

— Взаимно, — протянул руку Макар.

— На вот, — Ерохин положил перед ним справку. — Марьяна звонила, интересовалась, что да как. Ты уж давай там дальше сам, ладно? Работы невпроворот.

— Понимаю, — Чердынцев замешкался, сворачивая лист пополам и поглядывая на следователя.

Ерохин отмахнулся:

— Помню я, помню. Запрос отправил. Типа, для приобщения к делу.

— А по поводу Ждановой есть какие-то известия? — взволнованно спросил Макар, подавшись вперед.

Ерохин покачался на стуле.

— Не так быстро все решается. Ищут. Опросят служащих на вокзалах. Это, конечно, если она воспользовалась общественным транспортом, а если взяла попутку, то… — он развел руками. — Будем надеяться, что ее фотографию и описание кто-нибудь увидит. Сам понимаешь, я же не могу вот так, в лоб, превратить подозреваемую в обвиняемую и попросить помощи у Следственного Комитета.

— Ну да… — Макар закусил губу и отвел глаза.

— Ты это, — Ерохин отпил серо-коричневую бурду из кружки, — занимайся делами пока. А потом звони. Или приезжай.

— Сам на похороны не пойдешь?

— Я? — удивился Ерохин.

— Ну, в детективах ведь пишут, что убийца зачастую приходит на место преступления или на прощание с… Ну ты понял. Вот я и подумал, что ты посмотришь на тех, кто там будет.

— Тебе бы самому, Чердынцев, детективы писать, честное слово! Думаешь, домработница там появится? Сам смотри, — фыркнул он. — А еще лучше — на телефон снимай.

— Непременно так и сделаю, — серьезно ответил Макар. — На поминки хоть приди. Я, правда, не знаю, заказала ли Марьяна… Вроде как обещала сделать все.

— Если обещала, значит, сделает. Ты же банкуешь это мероприятие?

— Ага, — кивнул Макар.

— Не боись, не разоришься… Чай, не Москва. А что, — нахмурился Ерохин, — может действительно прийти, а? Горяченького хоть пожрать…

— Короче, жду. Я тебе место и время скину… — Чердынцев направился к дверям. — Только ты мне обязательно сообщи, если что-нибудь станет известно, ладно? — он посмотрел на Ерохина с нескрываемой надеждой.

— Что же ты какой неугомонный? Ладно, договорились, — пожал плечами следователь.

— Надо мне, Слава. Очень надо… — глухо пробормотал Макар и вышел из кабинета.

С Марьяной они встретились, как и договаривались, в центре, на площади.

— Так, программа такая… — с ходу начала она. — Через час ее привезут сюда, к театру. Будет несколько слов. Прощание где-то минут на двадцать. Катафалк просто встанет вот здесь, — она махнула рукой в сторону входа в здание. А потом сразу на кладбище поедем.

— А отпевание? — уточнил Макар.

Марьяна потерла замерзший нос.

— Алик говорил, она была противницей этого…

— Чего?

— Понимаете, Макар Дмитриевич, она неверующая была. Даже не так… — Щербинина порылась в сумке и достала тоненький файл с вложенными листами. — Это чеки и договор на захоронение. В общем, Амалия Яновна была противницей всего религиозного. Странно, да? Обычно люди к определенному возрасту совсем по-другому на вещи смотрят. И потом, мы ведь даже не знаем, была ли она крещеная.

— А, теперь понимаю, — кивнул Макар. — Что ж, так значит так.

— Ага. Пойдемте пока в театр. Погреемся.

Они поднялись по лестнице и вошли в фойе.

— Я платье нашла, кстати. В квартире такой беспорядок… — тихо сказала Марьяна и села на потертый пуфик, стоявший у гардероба.

Макар прошелся по выложенному глянцевой плиткой полу. Эхо его шагов моментально разнеслось вдоль стен.

— Вы были у Ждановой? — спросила Марьяна, сворачивая файл трубочкой.

Макар кивнул, мрачно разглядывая искусственные снежинки на высоких окнах.

— Я наших мамочек поспрашивала об этой Симе. И знаете…

Чердынцев обернулся, чувствуя моментально возникшее в груди напряжение.

Марьяна заправила под край берета темную прядь и посмотрела на Макара своими красивыми миндалевидными глазами.