– Никто… – согласился Славич, опять потерев лоб. – Но что именно они делали?

– В течение тридцати с небольшим лет не спеша изменяли взгляды новых поколений, – поморщился госсекретарь. – Издавали книги, снимали фильмы, создавали компьютерные игры и философские течения имперского направления. Все отрицательные стороны империи замалчивались, а положительные – выпячивались. Одновременно демократия и ее приверженцы изображались в отрицательном свете, причем, не прямо, а косвенно. Через описание поступков, мотивов и прочего в том же духе. Нас изображали, как людей без чести и совести, готовых ради выгоды продать родную мать, не говоря уже о родине.

– И на молодежь это оказало влияние, – кивнул президент. – Ничего удивительного, принципы «каждый сам за себя» и «урви любой ценой» среди молодых никогда не имели особой поддержки, они еще наивны и верят во что-то хорошее.

– Однако вседозволенность молодежи обычно нравилась, – возразил Горавин. – Почему же наша пропаганда не сработала на сей раз?

– Да потому что, уверившись в своей победе, мы начали относиться к идеологии спустя рукава! – недовольно буркнул Славич. – Решили, что сама жизнь докажет преимущества нашей модели. И ошиблись.

– К сожалению, вы правы. Вся эта дрянь, наподобие чести, веры, достоинства, любви, дружбы на удивление живуча… – помрачнел госсекретарь. – Как ни борись, как ни высмеивай, а она все равно вылезает в каждом новом поколении…

– А может, это базовые понятия человеческого социума? – пристально посмотрел на него президент. – Не зря же религии столько тысячелетий используют их и до сих пор живы…

– Не думаю, – небрежно отмахнулся Горавин. – Это детство цивилизации. Давно пора взрослеть и руководствоваться только логикой и целесообразностью.

– Простой народ взрослеть не желает, – тонко усмехнулся Славич. – И не станет. Только не говорите мне, пожалуйста, что он – просто стадо. Ибо сейчас это «стадо» готово смести нас. Что мы можем с этим поделать?

– На данный момент, к сожалению, только затаиться. Пройдет два-три поколения, и мы снова возьмем свое. Все равно возьмем – жадную до удовольствий человеческую природу не переделать.

– Вполне возможно. А по поводу затаиться? Согласен, я, например, свои капиталы уже вывел в пассив на всякий случай. Не желаю остаться на старости лет без штанов.

– Не вы один, – ядовито заметил госсекретарь. – Другие тоже не лыком шиты.

– Я рад, – невозмутимо сказал президент. – Но оставим это, есть куда более важный вопрос, который я хотел бы обсудить с вами. Точнее, с людьми, которые стоят за вами.

– Слушаю.

– Даете ли вы добро на сотрудничество с императором? Это шанс кое-что спасти.

– Мы предполагали, что вы попросите об этом, – глаза Горавина стали похожи на буравчики, казалось, они пытаются рассмотреть, что происходит в самой душе президента. – Согласие дано. Только просьба не слишком усердствовать, не то… Сами понимаете.

– Понимаю, естественно, – кивнул Славич. – Еще прошу не считать меня идиотом и не принимать жестких мер, если какие-нибудь мои действия вам на первый взгляд не слишком понравятся. Этому будут причины, и весомые. Поинтересуйтесь для начала зачем понадобилось то или это. Я всегда готов дать исчерпывающий ответ.

– Хорошо, – госсекретарь еще некоторое время рассматривал президента, как какого-то диковинного зверя, затем повернулся к двери, бросив через плечо: – Засим позвольте откланяться.

Оставшись в одиночестве, президент укоризненно покачал головой. А ведь неглупый, казалось бы, человек… Но типичный представитель племени эгоистов, физически не способных представить, что у кого-то могут быть иные мотивы, кроме личной выгоды. На том и погорит, как и стоящие за ним. Славичу приходилось выглядеть таким же, так как именно эти люди оплатили обе его предвыборные кампании. И он честно лоббировал их интересы, отрабатывая полученное, и тихо скрипел зубами от ненависти. Теперь совсем иное дело. Однако игра предстоит опасная, очень опасная. Как ни странно, это президента совсем не пугало, наоборот – вызывало злой азарт. Еще поглядим, кто кого, дамы и господа!

Еще немного поразмышляв, Славич спустился в подземный бункер, где располагалась правительственная станция гиперсвязи. Предстоял разговор с императором. Крайне важный разговор! Если этот самый император не дурак, то примет предложения президента. Все-таки в его коронации есть один положительный момент – она помешала распаду страны, который, в ином случае, был бы неминуем.

– Вызовите Белый Крейсер, – приказал Славич дежурному офицеру связи, оказавшись в бункере.

Тот молча склонился над клавиатурой командного компьютера. Президент не смотрел на него, прокручивая в голове детали предстоящего разговора. Важно не сказать ничего лишнего. Придется идти по лезвию бритвы. И один неверный шаг будет стоить жизни…

* * *

Алексей, не отрываясь, смотрел на медленно увеличивающийся на экране шарик затянутой облаками планеты. Что ждет его там? Никто не сможет сказать, а предположения ничего не стоят. Император горько усмехнулся – он не желал этой адской ноши. Да вот только свалилась, как птичье дерьмо на голову. И придется тащить, пока есть силы. Впрочем, и когда их не будет, тоже придется.

– Господи… – беззвучно прошептали сухие губы. – Как мне со всем этим справиться? Помоги, Господи!

Бог, по своему обыкновению, промолчал. Алексей нервно поежился, покосившись на абсолютно невозмутимого Тарковича, и спрятал руки в карманы, чтобы скрыть дрожь. Казалось, генерал полностью уверен, что все пройдет благополучно. Почему? Неужели заговорщики успели полностью перетянуть население на свою сторону? Нет, это невозможно в принципе, всегда были, есть и будут разные группы людей с разными интересами. Тогда что? Просто держит марку? Скорее всего.

– Не нервничайте, Ваше величество, – заметил его состояние генерал. – От нас с вами уже мало что зависит. Маховик событий раскручен до предела, остановить его невозможно. Теперь важно удержаться на гребне волны, не допустить глупой ошибки.

– А как понять что ошибка, а что нет? – поинтересовался император.

– Не знаю, – развел руками Таркович. – Но советую ничего не предпринимать, предварительно не подумав хорошенько.

– Если бы я еще знал толком, что происходит у вас на Россе! – раздраженно буркнул Алексей. – Кое-что вы мне рассказали, но этого явно недостаточно!

– Придется разбираться по ходу дела, – генерал почему-то выглядел довольным, словно кот, сожравший чужую сметану. – Я подскажу, что смогу. И не только я.

Землянин понимающе усмехнулся – заговорщики все-таки не оставили надежды сделать из него марионетку. Что ж, пусть пытаются. Только зря, ничего у них не получится – ни один властитель, живущий чужим умом, ничего и никогда не стоил. Николая II хотя бы вспомнить или местного Владека XIII. Нет, Алексей на на что не годной пустышкой становиться не намерен. Надел корону, значит обязан быть настоящим императором, а не золоченой куклой на престоле. Опустить руки и поплыть по течению не позволят честь и память о приемном отце, который с раннего детства учил сына отвечать за свои слова и поступки.