Да и куда она пойдет, если все же удастся бежать?

Единственным местом, которое она могла себе представить, был темный лес, а лес, как говорили, глотал всех, кто осмеливался в него войти. Каролина знала, что леса почти такие же голодные, как крысы. Но они могут быть добрее, и с этой мыслью Каролина начала готовиться к побегу. Она просто не могла сделать для крыс больше ни одного стежка, даже если бы это стоило ей жизни.

Они не были достойны той красоты, которую она создавала.

Каролина поставила сундуки с драгоценностями один на другой и медленно, чтобы не шуметь, стала взбираться на них. Добравшись до окна, она ухватилась за край, подтянулась и высунулась. Это было очень узкое окошко, слишком узкое для крысы, которая захотела бы в него протиснуться.

Но оно отлично подходило для куклы.

Под окном промаршировала группа крыс-солдат, и Каролина шмыгнула обратно. Они были так близко! Теперь ее не было видно. Крысы помедлили несколько ужасных мгновений, тянувшихся, казалось, несколько жизней, и пошли дальше.

Каролина подождала, пока они исчезли во мраке, и мягко спрыгнула на землю.

Она грациозно подобрала юбки и побежала к лесу. Ей казалось, что ее ноги бьют о землю, как барабаны. Но она не оглядывалась, чтобы посмотреть, не гонится ли за ней кто-нибудь из охраны.

Ей нужно было бежать.

Лес маячил перед ней, как раскрытая пасть, темная и, без сомнения, полная зубов. Но Каролине было все равно; она мчалась туда, мысленно моля, чтобы лес позволил ей исчезнуть в нем.

И лишь коснувшись пальцами ствола первого дерева, она поняла, что ее мольбы были услышаны. Если продолжать бежать, подумала она, крысы никогда ее не поймают.

На следующее утро, когда Кукольник и Брандт вместе завтракали в кафе неподалеку от магазина, Кукольник высказал капитану свою просьбу. Большинство столиков были пусты. Теперь никто, кроме злых колдунов и ведьм, не мог позволить себе ходить в кафе, а поэты и художники отложили свои перья и краски ради выживания. Хуже того, многие из них были арестованы за свои произведения.

– Вы хотите отправиться в гетто? – переспросил Брандт, когда Кукольник закончил излагать выдуманную им с Каролиной историю. – Что ж, это необычная просьба, но, думаю, получить разрешение будет не слишком трудно.

– Я был бы вам очень благодарен, – сказал Кукольник. – Мне действительно очень нужно получить этот домик.

Брандт усмехнулся. Это был не очень-то добрый смех, и Каролина на всякий случай спряталась поглубже в карман Кукольника.

– Вы относитесь к изготовлению игрушек гораздо серьезнее, чем я. Восхищен вашей преданностью делу.

Он взял лежащую рядом с чашкой серебряную ложечку и опустил ее в сахарницу.

Каролина подумала, что самое худшее в этом колдуне то, что желание быть рядом с Кукольником и его волшебством придает ему голодный, жадный вид. Она боялась, что со временем этот колдун станет настоящим злым колдуном из сказок и поглотит саму жизнь Кукольника. Количество сахара, которое немец положил в чашку Кукольника, наводило Каролину на мысль, что прежде он хочет хорошенько откормить ее друга.

– Так вы мне поможете? – спросил Кукольник.

– Да, – ответил Брандт. – Скажите, когда вы хотите туда пойти, и я это организую. В конце концов, мы ведь говорим всего лишь о кукольном доме.

* * *

После этого разговора Кукольник каждый день ходил на прогулку, надеясь увидеть на дороге рабочих и среди них – Джозефа. На четвертый день его усилия были вознаграждены. На этот раз он снял шляпу и дал ветру отнести ее к Джозефу.

– Мы придем за Реной, – сказал Кукольник, беря шляпу из рук друга, который выглядел обессиленным и постаревшим на двадцать лет. – И если вы сможете убедить своих друзей отдать мне детей, то пусть они приведут их в вашу квартиру во вторник вечером. Я смогу вывести из гетто как минимум двенадцать человек.

Джозеф еле заметно кивнул.

Но в его глазах засветилась надежда, и Каролина очень обрадовалась.

* * *

Как и планировалось, во вторник вечером Брандт явился к магазину в блестящей черной машине. Она была отполирована до блеска – наверное, он выбрал ее, чтобы произвести на Кукольника впечатление. Вряд ли он понимал, что никакая машина, пусть даже самая роскошная, не поможет изменить мнение Кукольника о нем. А Каролина подумала, что лучше бы они прошлись до гетто пешком или доехали на троллейбусе. По узким, запруженным людьми улицам автомобиль пробирался медленно, словно раненая лошадь.

– Спасибо еще раз за помощь, я вам очень благодарен, – сказал Кукольник.

– Я все же хотел бы, чтобы вы позволили мне вернуть вам домик, – сказал Брандт. – В гетто так грязно. Вам не следует видеть, как живут эти люди. Это унижает человеческое достоинство.

Каролина уперла руки в бока. Сегодня она надела розовое платье, чтобы оно принесло им удачу и любовь, но сейчас пожалела, что не выбрала более резкий цвет. Кого можно напугать в розовом платье?

– Вы не можете их винить – они не сами захотели покинуть свои дома и переселиться в гетто, – резко сказала она.

Кукольник мягко погладил ее по голове.

– Простите Каролину, она плохо переносит жару, становится раздражительной. А что касается домика – мне нужно лично переговорить с плотником, – сказал он Брандту. – Я заказал ему этот домик на продажу несколько месяцев назад и хочу убедиться, что он сделал все, как я просил.

– Понимаю, – сказал Брандт. – Вы не хотите зря платить деньги.

Автомобиль остановился у мрачных кладбищенских ворот гетто, и Брандт, а за ним Кукольник вышли на улицу.

Может быть, их план сработает.

Немецкие охранники, которые раньше только смеялись и прогоняли Кукольника, несмотря на все уговоры, теперь едва взглянули на документы, которые он предъявил. Он был гостем Брандта, поэтому внимательная проверка документов была не нужна, как и обыск, который они провели довольно вяло.

За мрачными воротами мир словно померк. Казалось, даже солнцу приказали не светить на гетто.

Группка мужчин и женщин пекла на открытом огне маленькие сморщенные картофелины – когда Брандт и Кукольник проходили мимо, они отошли от дороги и спрятали свой скудный обед в карманы. Каролина хорошо помнила, каково это – бояться за то немногое, что удалось добыть. И она видела то же выражение лица у многих кукол, которые пытались выжить под железным правлением крыс.

На обочине сидела стайка детей – они были худыми, как струны скрипки Джозефа, а их глаза смотрели куда-то вдаль безжизненно и пусто. Только у нескольких была обувь, остальные обвязали вокруг ног тряпки, чтобы защитить подошвы от жестких булыжников. Когда последний раз у них был горячий обед? Когда последний раз у них были силы играть и бегать?