— Почему ты так думаешь?

— Не знаю. Наверное, интуиция. Если это один и тот жечеловек, то твой сын будет завтра дома.

— Тогда зачем ему было меня избивать? Я бы все равноположила деньги под ведро?

— Пока это загадка.

Антон взял меня под руку, мы пошли к реке. Несмотря на всепережитое, я ощущала ни с чем не сравнимое блаженство. Мы снова оказалисьвместе и знаем цену нашей случайной встрече. Мне было глубоко наплевать на то,что наше настоящее, а возможно, и будущее сулит огромные трудности. Я молилаБога только об одном: чтобы он дал нам силы чувствовать твердую почву подногами и стоя не потерять свою любовь и гордость. Я поражалась преданностиАнтона. Чувствовала, что меня ждут изменения к лучшему в моей нескладной жизни.Я была влюблена. Я просто сходила с ума от его прекрасной улыбки, мужественноголица и этих безумных глаз, которые раздевают одним-единствен-ным взглядом.

— Господи, как здорово, что ты остался жив, —вздохнула я. — Даже страшно подумать, что я могла тебя потерять…

— Я очнулся от воя милицейской сирены.

— Это я вызвала милицию. На моих глазах умираладевушка… Там были озверевшие сектанты. Мне чудом удалось бежать… Только я нерассчитывала, что милиция приедет так скоро. Ты не знаешь, им удалось хотького-нибудь взять?

— Не знаю. Я сразу пошел к сараю, чтобы найти тебя.

Я прижалась к Антону и закрыла глаза. Закончились страшныедни моего одиночества. Просто закончились и все. Словно их никогда не было. Явсегда боялась одиночества. До своей болезни я любила бродить по улицам исмотреть на проходивших мимо людей. Я шла по какому-нибудь шумному проспекту,рассматривала светящиеся магазинные витрины… Мне нравилось теряться вчеловеческом потоке и ощущать себя частью толпы. Вспомнив об этом, ячувствовала какую-то горечь. Муж… Даже не верится, что когда-то я была готоваидти за ним на край света. Все изменилось за считанные часы. Какая же все такистранная штука — жизнь.

— О чем ты думаешь? — спросил Антон.

— О тебе, обо мне, о нас…

— Ты вся дрожишь. Пойдем.

— Ты хочешь, чтобы мы пошли через кладбище?

— Теперь можем его обойти, — улыбнулся Антон. Натрассе, к нашему удивлению, моей машины не оказалось. Я осмотрелась.

— Если я не ошибаюсь, мы оставили машину именно здесь.

— Ты не ошибаешься, — сказал Антон.

— Тогда где же она? Думаешь, ее угнали?!

— Что-то вроде того.

— Кому она могла понадобиться? Была бы машина, а товедь так… Она мне от отца досталась. Металлолом. Может, поэтому ее Челноков ине забрал. На чем же мы поедем домой?!

— Сейчас трасса пустая. Придется заночевать в деревне.Нам нужно дождаться утра.

Мы направились в деревню.

— Утро вечера мудренее, — подбадривал меняАнтон, — утром поищем машину, может, она где-то совсем недалеко, простоместная шпана решила на ней покататься. Доехали до ближайшей деревни и бросилик чертовой матери.

— Нет, Антон, я уверена, машину угнал тот человек,который ударил меня по голове, — возразила я.

В одном из домов горел свет.

— Ты как? — тихо спросил Антон.

— Нормально…

— Так уж и нормально. У тебя все лицо раздуто и ухосовершенно синее.

— А у тебя на затылке запекшаяся кровь. — Дверьоткрыла заспанная бабулька и испуганно посмотрела на нас. Антон не сталдожидаться вопросов, улыбнулся заранее и спокойно заговорил:

— Мы проезжали по вашей трассе. У нас спустило колесо.Пока я ставил запаску, на нас напали бандиты и отобрали машину.

— Свят, свят. Да что же это делается?! —запричитала бабулька и пустила нас в дом. — На нашей трассе постоянночто-нибудь происходит. Тут целые банды орудуют. Разве можно по ночам ездить?

— Нам бы помыться и поспать, а утром мы до домадоберемся.

Бабулька поставила греться воду, достала бутылку самогонки.

— Возьми, это лучшее лекарство от всехнеприятностей, — сказала она Антону. — На кухне найдете соленыхогурчиков и вареную картошку. Я пошла спать. Мне вставать рано. Утром коровкунужно подоить, курочек покормить, да еще свинья захворала.

— Спасибо, бабулька, — Антон чмокнул ее в щеку.Бабулька засмущалась.

— Целуешь как молодую, осторожнее надо, а то дед можетпроснуться, тогда нам обоим не поздоровится, — весело пробурчала она.

Когда вода согрелась, Антон взял полотенце, смочил еготеплой водой и принялся вытирать запекшуюся кровь на моем лице. Я морщилась итихо постанывала.

— Терпи. До свадьбы заживет, — ласковоприговаривал Антон и старался делать все как можно более осторожно.

— А когда свадьба-то?

— Как скажешь, так и будет.

— Ты хочешь на мне жениться? — От изумления я вытаращилаглаза.

— А почему бы и нет…

— Но ведь ты свяжешь себя с такой женщиной…

— С какой?

— Я взбалмошная.

— Это же замечательно.

— Я противная и нудная.

— Я всегда мечтал о такой.

— Я вредная и несносная…

— Это мои любимые качества.

Я замолчала и, уткнувшись в ладони, заплакала.

— О какой свадьбе можно говорить, если вокруг творитсятакое… Ничего не известно ни о сыне, ни о подруге. У тебя есть сотовый?

— Есть.

— Я хочу позвонить родителям.

— Не надо говорить им о том, что произошло. Твоя мать итак выглядит не самым лучшим образом. Так и до инфаркта недалеко. Ты должна еехоть немножко пожалеть и дать ей поспать. Ты позвонишь им утром.

Я согласно кивнула и посмотрела на тазик. Вода была алогоцвета. От увиденного у меня резко закружилась голова и вновь возникли приступытошноты.

— Тебе плохо?

— Нет, все в порядке.

Я не хотела расстраивать Антона.

— Послушай, а ты не хочешь снять парик? На нем кровь.

Я схватилась руками за голову. Мне показалось, что вместе спариком окончательно исчезнет моя красота.