Сегодня, кажется, ни у кого нет сомнений, что разоблачение заговора произошло из-за Анны Австрийской. Но нет единого мнения о причинах этого. Одни полагают, что Анну отпугнула несостоятельность устроителей. Заговор стремительно приближался к провалу: королева оказалась бы скомпрометирована. Лучше уж свернуть его подобру-поздорову. Другие считают, что Анна хотела сохранить те возможности, что сулило ей будущее. Хроническая болезнь короля не оставляла сомнений в его скорой кончине: маячило регентство. Мудрость подсказывала беречь кардинала (впрочем, он тоже был плох), который обязательно бы помог сохранить права дофина. Есть и третье объяснение: королева предупредила кардинала, чтобы получить от него взамен услугу. Но какую?

Весной 1642 г. Людовик XIII приказал жене оставить сыновей в Сен-Жермене, а самой уехать в Прованс. Анна испугалась расставания с мальчиками, ведь король хотел, чтобы воспитанием занимался только он один. Под предлогом болезни королева отсрочила отъезд и задумалась, как бы вообще избавиться от такой напасти. Она отправила к Ришелье посланника, чтобы через него упросить кардинала походатайствовать перед Его Высочеством, чтобы ей оставили детей. Поначалу кардинал ничего не обещал и, наоборот, советовал Анне покориться мужу. После двух попыток, 7 и 9 июня королева написала «клятву верности кардиналу», где убеждала, что «остается твердо верна всем его интересам и никогда не изменит им, понимая, что [Ришелье] так много сделал для нее и никогда ее не предаст». 13 числа Анне сообщили, что Людовик позволил ей остаться в Сен-Жермене вместе с сыновьями. Она поблагодарила кардинала за доброе дело и пообещала… вечно быть его должницей.

Гипотеза о том, что испанский договор против кардинала доставила заинтересованным лицам сама королева, не лишена белых пятен. Если посмотреть на календарь, возникает вопрос: было ли у гонцов достаточно времени, чтобы преодолеть сотни лье от Парижа до Прованса и выполнить такое задание? Ведь Людовик позволил Анне не покидать Сен-Жермен еще до того, как она спасла Ришелье. По каким причинам решил он уступить жене? Если он знал о существовании договора, то неужели стал бы оказывать такую милость той, что постоянно впутывается в интриги? Успех Ришелье заставляет предположить, что кардинал сознательно не стал сообщать королю о соучастии его собственной супруги.

Чувствовалось, что скоро правление Людовика XIII закончится; король ощущал, что и у него, и у кардинала стремительно иссякали силы; казалось, что все карты перемешались. Людовик и Ришелье перестали находить общий язык. Король высказывал массу претензий к первому министру! А тот упрямо предлагал государю самые разные меры для предотвращения потенциальных заговоров! Доверие, дружба между королем и кардиналом закончились. Они перестали встречаться, не разговаривали[100].

Зато сблизилась с министром Анна Австрийская. Если король умрет первым, то королева будет нужна Ришелье не меньше, чем он ей, как минимум для того, чтобы ему не пришло в голову поставить рядом с малолетним королем кого-то, кроме Анны. Гастон Орлеанский слишком скомпрометировал себя частыми заговорами и был вне игры: король официально объявил, что он лишает брата всех государственных полномочий в вопросе регентства. И Ришелье, забыв о расшатанном здоровье, решился претендовать сам на эту должность. Он немедленно взялся за дело и принялся убирать все препятствия на пути к цели: запретил парижскому парламенту вмешиваться в государственные дела, попытался напоминать о средневековом порядке, чтобы приучить всех к мысли о том, что в перспективе регентство достанется министру[101]. Содействие Анны Австрийской было неоценимым: под ее чисто номинальным началом он прибрал к рукам власть.

Так осенью 1642 г. случилось немыслимое: Анна Австрийская и кардинал, замолчавший о роли королевы в заговоре Сен-Мара, стали союзниками. Они продемонстрировали всем, что былые обиды начисто позабыты: 30 октября 1642 г. королева согласилась посетить Рюэй, где министр устроил ей пышный прием. Однако провидению было угодно, чтобы кардинал ушел в могилу раньше короля: 4 декабря того же года Ришелье не стало. Королеве, которая «не была сильно удручена», теперь нужно было самостоятельно убедить короля поручить ей регентство.

Итак, получила ли Анна в ближайшее время королевскую власть? Разделила ли верховные полномочия со своим малолетним сыном та, что в прошлом запросто уступала дела Марии Медичи, запутывалась в придворных интригах и сомнительных заговорах, наконец-то, пережив мужа? Закон предусматривал порядок управления при несовершеннолетнем короле. Но однозначных правил не было, и в зависимости от обстоятельств, регентство могло достаться брату, вдове либо кузену покойного короля. Могла ли Анна надеяться, что Людовик оставил распоряжение в ее пользу? Месье официально лишили прав, кардинал умер. Кто был способен оспаривать регентство у матери будущего Людовика XIV?

Знатоки не ошиблись: в Париже Анну «любили все, от мала до велика», и ее двор в Сен-Жермене неуклонно разрастался. Регентство обещало быть долгим, «ее считали своим солнцем все; особенно те, кто надеялся урвать себе какую-нибудь выгоду»[102]. Но согласие короля еще нужно было получить. В феврале 1643 г. от Людовика XIII осталась лишь тень. Болезнь терзала тело, давно уже подводившее хозяина: приступы лихорадки, рвота, боли в животе, разлитие желчи случались каждый день. Но, несмотря на слабость и ожидание худшего, Людовик намеревался править до самого конца. Близость смерти не заставила его примириться с королевой. Он уже давно не питал к ней ни капли нежности, хотя она и подарила ему двух сыновей. Королю была от природы свойственна подозрительность, а с ней и недоверие. Легкомысленная, оставшаяся в душе испанкой, непредсказуемая, любящая интриги, внушаемая, склонная поддаваться самому дурному влиянию Анна, в глазах Людовика, совершенно не годилась для управления королевством, до сих пор воевавшим с Габсбургами. Среди прочего, король подозревал жену в желании подписать с ее братом Филиппом IV мир на условиях, неблагоприятных для Франции.

Чтобы ослабить предубеждения мужа, Анна нуждалась в союзниках. Государственные секретари, «имевшие вес во всех вопросах», дали «надежду, что удастся убедить короля учредить регентство». Кроме того, королева должна была уговорить Людовика помириться с нею. Она отправила к нему господина де Шавиньи, поручив ему от ее имени «попросить прощения за все, что могло быть неугодно ему» и убедить, что она не причастна к интригам былых времен. Но монарх спокойно ответил Шавиньи: «В моем нынешнем положении я должен ее простить, но я не обязан ей верить»[103].

Умирающий Людовик ничего не забыл. Хотя время от времени он дарил жене одно-два ласковых слова, супруги так и не смогли возродить отношения. Не имея ни капли уверенности в будущем, Анна ждала доброй воли Его Величества. Тот уже был прикован к постели, но не выпускал бразды правления из рук и предложил разделить регентство между Месье и королевой.