В другое время она пыталась взять себя в руки и скрыться от этого безумного кошмара. Никто не станет разводиться с инфантой. Анна полагала, что она может рассчитывать на родственников, на брата — могущественного короля Испании, на папу римского, который из уважения к Католическим королям не стал бы аннулировать женитьбу. Кроме того, Людовик XIII отличался религиозностью, слишком глубокой, чтобы попрать таинство брака. Анна Австрийская осталась королевой Франции и, в конце концов, подарила короне наследника. Вместе с королем она прошла курс лечения в Форж-лез-О, минеральные источники которого славились благотворным влиянием в излечении от бесплодия. Это давало надежду на рождение ребенка, раз уж заступничество святых, несмотря на упорные молитвы, ничем не помогло.

19 мая 1635 г. была объявлена война Испании. Ее давно ждали, но тем не менее она поколебала позиции Анны и огорчила ее. Если Ришелье предпочел бы выиграть время, то Людовик XIII торопился ввергнуть свои владения в конфликт, который обернется затяжной дуэлью между Францией и Габсбургами. В Лувре только и говорили, что о стратегии, военном деле и усилении союзных связей, дабы посрамить надменную Испанию и ее наводящие на всех ужас терции[88]. Анна, которую не любил муж и держал под колпаком кардинал, приходилась сестрой Филиппу IV, врагу страны, в которой она правила! Долг обязывал ее оставаться в первую очередь королевой Франции, но в душе она была испанской инфантой.

Первые сражения на границе испанских Нидерландов обернулись для Анны тяжким испытанием. Сразу на следующий день после объявления войны французская армия встретилась в льежских землях с испанским корпусом на юге от Юи. Узнав, что враг повержен, Париж возликовал. Людовик XIII тут же велел исполнить «Te Deum» во всех церквях королевства. Анна же не смогла сдержать слез. И все тут же поняли: в глубине души королева осталась испанкой. О чем же она плакала? О личном поражении брата Фердинанда Австрийского, так называемого кардинала-инфанта и признанного блестящего военачальника? О смерти соотечественников? Хоть она и оплакивала проигрыш испанцев, но при этом не сожалела, что французам досталась такая победа. Анна разрывалась на части. Людовик не понимал ее. В ярости он швырнул в огонь кипу бумаг, разбросанных на его рабочем столе. «Вот, — вскричал он, — пламя радости от победы над испанцами против горя королевы!»[89]

Первые военные успехи закончились следующим летом, когда три крепости в Пикардии сдались врагу практически без боя. Одно из укреплений, Корби, открыло испанцам путь в Париж. Парижане спешно покидали столицу, а страна по призыву короля собирала силы, чтобы избежать худшего. Никто из хроникеров не говорит о настроении в тот момент Анны Австрийской. Может, она сумела спрятать свою радость, лучше, чем год назад? Анна успела стать настоящей француженкой? Молчание тех, кто был в курсе луврской жизни, позволяет предположить, что королева как минимум официально разделяла страстное желание короля защитить французские владения. Людовик достойно принял вызов, не поддался панике, и, собрав новые войска, обратился за помощью к зажиточным гражданам и лично повел контрнаступление. 1 сентября он вышел из Парижа, полный решимости вернуть Корби. Людовик XIII был по натуре солдатом, и нигде ему не было так хорошо, как в походе.

Раз уж государь шел в бой, поставив на него все, что у него было, рискуя быть убитым или попасть в плен, то он должен был оставить столицу на кого-то из королевской семьи. По настоянию Ришелье Гастона Орлеанского назначили главнокомандующим пикардийской армии и отправили на север. Армия принца Конде, первого принца крови, потерпевшего поражение перед Долем, столицей испанской области Франш-Конте, сражалась в Бургундии, которая должна была не пропустить имперцев. Оставалась королева. До сих пор ей регентство не доверяли, но раз уж Мария Медичи сбежала за границу, то выхода не было. Людовику XIII пришлось назначить Анну. Судя по всему, его подтолкнул к этому Ришелье, желавший убедить общественное мнение в единодушии царской семьи.

Строго говоря, Анне поручили не собственно регентство, а управление Парижем. Столица чересчур уж жаждала вмешаться в дела государства. Обязанности Анны являлись по большей части чисто административными. Она просто заведовала текущими делами, не имея никаких правительственных полномочий. В 1620 г. король поручал жене куда больше.

Людовик XIII не доверял Анне. И скандал, разразившийся на следующий год, убедил его в собственной правоте.

С самого отъезда во Францию Анна много переписывалась с родителями. Отцу она рассказывала, как тоскует по родине, насколько мрачен Лувр по сравнению с Прадо или Эскориалом, как однообразна придворная жизнь Парижа. Ей не хватало привычных с детства развлечений: костюмированных балов, комедий, корриды. Филипп III уговаривал Анну совершенствовать французский язык и радовался ее постепенным успехам. К небольшим подаркам, которые отец отправлял дочери, он иногда добавлял кое-какие карманные деньги. Письма были переполнены советами. Филипп писал, чтобы Анна общалась только с мужем и свитой, старалась не походить на свекровь, и выражал довольство, когда она сопровождала короля на охоту[90].

Католический король осуждал зятя за равнодушие к государственным делам, подозревал, что тот, возможно, человек слабый (поскольку зависит от матери) и даже незрелый. Кроме того, Филипп III просил, чтобы дочь повлияла на политику своей новой страны, так как это было бы выгодно Испании. Об этом свидетельствовали его советы. Как подобало католической принцессе, Анна поддерживала борьбу против протестантской ереси в королевстве нантского эдикта и стремилась сохранить мир и согласие между главными католическими державами: врагам Испании во Фландрии, Германии и Италии она старалась помешать заключить союз с Францией, которая очень этого желала. Королева регулярно обменивалась письмами со своими родителями-Габсбургами, родными братьями и кузенами в Вене — императором и его эрцгерцогами — а также тетушкой Изабеллой Кларой Евгенией, правившей испанскими Нидерландами, и поддерживала в христианском мире связи, необходимые для защиты интересов ее родных и святой Церкви[91].

Анна давно переписывалась с Мадридом, Брюсселем и Веной. Никто бы и не счел подозрительным обычный обмен письмами между родственниками, тем более естественный, когда Франция и Испания были союзницами или поддерживали хорошие отношения. Конечно, черный кабинет старался быть в курсе содержания этих посланий, а Ришелье, постоянно подсылавший своих шпионов в окружение королевы, перехватывал письма, которыми королева регулярно обменивалась с маркизом де Мирабель, испанским послом, Филиппом IV и кардиналом-инфантом. Министр снимал с них копии и клал их к своим материалам.