Уф-ф-ф… короче говоря, ночевать мы пошли к себе на пятый этаж, оставив матушку Барбру отдыхать спокойно. Я клятвенно пообещала ей внеплановую помощь на грядках, но она от меня отмахнулась, только посмотрела как-то странно внимательно. А потом, уже перед самым уходом, я, оглянувшись, увидела, как она что-то тихо сказала замешкавшемуся на ее крылечке Лиу. Что-то такое, от чего он сначала побледнел, потом покраснел, а потом ответно вытаращился на бабку, как если бы у нее вместо головы выросла репка.

— Что тебе сказала матушка? — первым делом спросила я, когда мы в нашей комнате сложили ширму и задвинули ее в уголок, чтобы расстелить матрасы из комнаты младших прямо на полу. Сегодня я решила в виде исключения разрешить всем переночевать у меня.

— Чтобы меньше смотрел, ослепнет. И руками не трогал. А то беды заполучит,  — выдал вдруг с расстеленного матраса Гусь. А я только теперь обратила внимание, что он так и таскается с моими миньонами и спать тоже собрался у меня под боком. 

Я лежала в темноте, слушала, как сопят на полу подкидыши-миньоны, среди которых был насильно вымытый и постиранный Гусь, и с тоской думала о том, что, во-первых, если приспичит среди ночи, в туалет придется бежать вниз, в общую уборную, а во-вторых, сматываться надо из этого змеюшника, и чем раньше, тем лучше.

Как только исчезнет завеса, исчезну и я. Ни дня не задержусь. Жаль, непонятно, как скоро это произойдет. Вот только… да что ж за зараза такая? Почему я чувствую себя так, словно бросаю ну если не собственных детей, то… не знаю, знакомых детсадовцев? В пасть тигру, ага.

По идее, жили парни без меня, и не так плохо. И дальше проживут. Может, даже лучше. Потому что я нюхом чую, как сгущаются тучи. Конечно, Лиу сказал, почему меня отравили, и заверил, что, дескать, господа герцоги во всем разобрались и покарали кого надо.

Только мне от этого не легче. Герцоги в верхних покоях, и брюква их знает, что они там думают. На такое заступничество рассчитывать глупо. Кухня от господских залов далеко, к каждому поваренку охрану не приставишь, и вообще… сегодня травят, завтра обвинят — кукарекнуть не успею.

Рискованно мне тут оставаться. Не знаю я, какими методами здесь принцесс ищут, да и моя маскировка, насколько бы ни была хороша, в таком близком соседстве долго не выдержит. Вон матушка Барбра уже напрямую говорит и смотрит так, что пятки чешутся задать стрекача. А дальше будет хуже. Тем более что добрая аптекарша явно о чем-то догадалась. Вряд ли она поняла, что я принцесса. А вот то, что не парень, — наверняка. Но не выдала. И мне напоследок шепнула, что будет молчать, но я должна быть осторожнее. Эх-х-х… легко сказать.

Первый миньон странно себя ведет. Будь я девчонкой, сказала бы — влюбился. Но я-то… в смысле, он-то думает, что я парень. Неужели о чем-то догадался? Я где-то прокололась? Нет, не похоже. 

Почему я так думаю? Потому что бедолагу плющит и таращит, как я не знаю кого. Как пельмень в паста-машине. Как будто он и правда влюбился, но с ужасом понял, что в мальчишку. Что называется, и тянет, и отмораживает одновременно.

Вообще, если подумать, очень похоже, что так и есть. А это значит… это значит, драпать надо еще быстрее, чем я думала. Потому что незачем издеваться над парнем. Открываться я никому не собираюсь, тащить его с собой — куда? От семьи — от брата и дядьки, от стабильного положения, сытости и безопасности? Да-да, по нынешним временам племянник главного повара в королевском замке — положение, лучше которого для простолюдина просто сложно придумать. Да и дворяне бывают голоштанные, в наследство только родительская спесь и дырявый кошелек, утром не знают, будет ли вечером что пожрать. 

Я одна на улице как-нибудь не пропаду, хотя и страшно мне, чего скрывать. Но тащить кого-то с собой — глупость, эгоизм и самоубийство. 

Значит, решено. Ждем снятия завесы — и ноги в руки. Надо только как-то выцепить у герцога свое золото… или не стоит рисковать? Эх, ж-ж-жадность. Попробую. Скажу, что раз у меня теперь своя комната, то мне есть где его спрятать. Только забирать надо перед самым побегом… или раньше? А, блин! Потом подумаю. 

Еще неплохо бы немного запастись провиантом. Желательно чем-то легким, компактным и питательным. Например, орехами. Сушеными яблоками — в отличие от инжира и чернослива их здесь полно, и стоят они дешево. Пришью к штанам внутренний карман и буду по возможности выменивать нужный продукт на другие вкусняшки, которые получится сэкономить. К моим махинациям тут уже привыкли, внимания не обратят, решат, еще что-то от кузнецов хочу.

А, еще надо перед побегом не забыть выкопать дневник прабабушки и зеркало с принцессой — я их вместе «захоронила» поглубже в бурьян. 

Слава богу, долго мучиться мыслями и планами у меня не вышло — уснула. А утром таки выпинала всю ораву работать и получила блаженный час в одиночестве плюс одно ведро чуть теплой воды. Не фонтан, но в моем положении — роскошь роскошная.

Долго блаженствовать, впрочем, тоже не вышло. До полудня надо было явиться на кухню и начинать работать. Но я даже туда не дошла, потому что на полдороге меня перехватил незнакомый слуга, сцапал за шиворот и без лишних разговоров куда-то поволок. 

Я поначалу слегка ошалела, а потом взвилась дикой кошкой, несмотря на слабость в коленках, которую еще чувствовала. 

— А ну, пусти! — Твердый и острый локоть врезался точно в ребра лакея, а носком сапога я метко лягнула его под коленную чашечку.

— Чокнулся, что ли, придурок?! — заорал детина, отбрасывая меня в сторону как царапучего котенка. И занес руку, явно намереваясь отвесить хорошую затрещину. — Господин герцог приказали тебя доставить!

— Сам козел! — Я проворно отскочила подальше и покрутила головой — этот ревностный гонец, волоча меня за шиворот, едва не придушил. — Чего хватаешь, рта нет? Сказал бы словами, что зовут, ходить я сам умею! 

А сама внутренне подобралась. Может, не просто позвал, а приказал как-то жестко — мол, тащите гаденыша? Тогда и грубость лакея понятна.

— Буду я еще со всякой соплей разговоры разговаривать! — рявкнул долговязый слуга, потирая дырку на коленке. Ага, у него там штаны продраны и без меня были, и вообще весь он был какой-то нескладно-потрепанный, линялый и противный. — Пошел! 

По его быстро скользнувшему в сторону взгляду я догадалась, что придурок вдруг вспомнил: к герцогу меня зовут не в первый раз. И явно испугался, что наябедничаю. Может, меня гнев сорвать зовут или допросить по-жесткому, а может, и нет. 

Трусливый крысеныш не хотел рисковать. Одно дело пнуть того, кто сдачи не даст, совсем другое — подвергнуть опасности свое здоровье и положение.

Полынный герцог сидел в своей комнате среди привычного бардака (оказывается, он никому не разрешает наводить порядок у себя на столе, это только мне наглость с рук сошла) и читал какой-то документ.

— Пришел? Живой? Отлично. Отравлений можешь больше не бояться, этот ядовитый зуб выдран с корнем.