Господин Жуй все время ставил меня работать где-то поблизости от себя и наблюдал. Я, конечно, помнила, что у меня впереди свой собственный трактир и для него стоит приберечь некоторые секреты, но и не жадничала. Да я и сама смотрела в оба, мне было чему поучиться. А то! Все же я повар из двадцать первого века. И хотя я довольно успешно приспособила свои навыки к нынешнему времени, полно осталось вещей, которые легче перенять с рук опытного человека, а не изобретать велосипед самой.

Например, тот же очаг — он тут король всего. Никаких вам плит, духовок и прочего изыска. Как в нем регулировать температуру, как обеспечить равномерную прожарку или запекание? 

Одним мужиком у гигантского вертела тут не обойдешься. И просто котелок воды, подвешенный над огнем на цепи, при варке по-настоящему вкусного супа — не выход. Приходится быть изобретательными.

Кстати, пироги и коржи тут пекутся в больших и глубоких чугунных сковородках с такими же большими и глубокими, точно подогнанными крышками. Это сооружение правильно размещается в углях, и, если повар не дурак, выпечка получается отменная. Но с налета эти хитрости не освоить — мало подглядеть, надо, чтобы руки запомнили. Моторика в нашем деле вообще не последняя вещь.

Кстати, у меня с ней поначалу были те еще проблемы, потому что это все же тело принцессы, а не опытного повара. Но избавилась я от них как-то на удивление быстро. А ведь думала, что придется долго и нудно нарабатывать нужную память мышц. Ан нет. Тело словно само «вспоминало» то, чем я владела в прошлой жизни. И так же привычно бодро осваивало новые приемы: вот уж этим я всегда гордилась и не зря имела репутацию уникума, снимающего рецепты «с рук».

Допрос зеркальца никаких ответов мне не дал. Юйриль ничего не знала и ужасно злилась, когда видела мои новоприобретенные мозоли, мелкие порезы (а без них даже самый крутой ас не проживет на кухне и недели) и прочие свидетельства «чернавкиной души». И ругалась, даже не обращая внимания на мои угрозы закопать к бабкиному дневнику. Единственная дельная мысль, ею озвученная, пришла ко мне в голову и сама: возможно, моя душа пришла в этот мир не одна. В смысле, притащила с собой весь опыт прожитой жизни в виде «матрицы сознания», и теперь эта самая «матрица» меняла мое тело так, чтобы оно ей больше соответствовало.

Хм. А интересно, к концу процесса я не превращусь в себя саму — прежнюю увесистую тетеньку под сорок, способную камаз на скаку остановить? Было бы забавно...

Я так и знала. Я так и знала! Надо было наплевать во все колодцы сразу и выпнуть назойливого миньона из личной спальни, невзирая на вопли совести и прочие проявления дебилизма…

Что вот делать теперь?! Могла бы заранее подумать, кретинка, почти до сорока лет теткой дожила, а таких простых вещей учитывать не научилась!

Ну вы поняли, да? Они пришли. Ежемесячные женские неприятности. Полным комплектом: с тянущей болью в животе и пояснице, с отвратительным настроением и желанием покусать не только ближнего, но и всех подряд. И ладно бы это, сжать зубы и пережить. Но что делать с отсутствием прокладок?! И невозможностью спокойно помыться. И соседом за соломенной перегородкой, которого днем-то еще можно выставить, а ночью куда девать?! 

Ох, брюквы наши тяжкие. Ладно. Придется вспомнить молодость. Я еще застала «благословенные» времена, когда никаких одноразовых средств не было, кому повезло — тот покупал вату и марлю, кому нет — замачивал тряпки в тазу и прятал под ванну, чтобы утром постирать.

Был у меня тогда так называемый гигиенический пояс. Зверское пыточное приспособление, придуманное чертями в аду, не иначе. Но работало на все сто.

Теперь мне предстояло соорудить себе такое же собственными руками. Благо хоть поясница и болит, сам трындец только на подходе и еще не наступил. 

Значит, так… слава богу, что я уже успела переместиться из общего барака хотя бы за ширмочку. И очень мне повезло, что в связи с повышением статуса я уже не одеваюсь в штаны из дерюги — господин Жуй выдал поручение кастеляну, и я обзавелась нормальным по здешним меркам гардеробом, а также получила нечто вроде постельного белья. То есть тюфяк, который надо самому набивать сеном, не слишком новую простыню и шерстяное одеяло. А также некоторое количество просто ветхих тряпок, из которых нужно было выкраивать кусочки, чтобы ставить заплаты на выданные штаны и тунику.

Нижнего белья, кстати, никто не обеспечивал. Кажется, его тут в принципе не носили.

Ну вот. Я уже выменяла на универсальную валюту — сладкую вату — иголку с ниткой у одной из горничных (те, что я забрала из шкатулки принцессы, пришлось прикопать вместе с дневником от греха. Слишком дорого и тонко выглядели, заметит кто в руках — вопросов будет много) и теперь старательно вспоминала уроки кройки и шитья из средней школы. Ну а что? Рубаху и штаны я себе сшить сумела, так что трусы с подкладкой и карманом подавно осилю…

Главное, чтобы зрителей не набежало. Который день пытаюсь приучить это дикое стадо. Я аж палку себе завела возле кровати — выдавать по заднице каждому миньону, который с воплем врывается в личное пространство, забыв постучать не только во входную дверь, но и в ширму. Даже Лиу разок получил, страшно изумился, но почему-то не обиделся. Только весь день смотрел на меня странно, когда думал, что я слишком занята и этого не замечаю. 

Ладно, сейчас четыре утра, за окном серенький рассвет, и для шитья его хватает, а сосед мой будет спать еще минимум два часа — подъем для поваров здесь в шесть. У меня есть время.

Через час я с трудом разогнулась и сдержала горестный стон: да, гигиенический пояс я сшила и даже надела, но спина разболелась неимоверно, к ней добавилась голова, и в целом мне хотелось не начать новый день, а, например, закончить этот мир. Чтобы раз — и конец света. И не надо вставать и идти на кухню работать…

— Я схожу к госпоже Барбре, — сказал вдруг совершенно не сонный голос за ширмой. — Она даст обезболивающий отвар. Сейчас принесу.

Я так и застыла со штанами в одной руке и иголкой в другой. Как давно этот паразит не спит и как много он… подглядел?!

— У отца так родовая лихорадка начиналась, — по-прежнему мрачно произнесли за ширмой. — Приступы бывали каждые два-три месяца. Я уже по звуку научился догадываться, когда к аптекарю бежать. Проснулся даже от этого ощущения, не сразу понял, что ты вовсе не папаша. Сейчас схожу, лежи. Дядьке могу сказать, что…

— Не надо. — Я выдохнула застрявший в горле воздух и закашлялась. — Все не так плохо. Но отвар принеси. Спасибо.

И подумала, что до начала следующего «приступа» надо уносить ноги. Наблюдательные тут все такие, а еще по звуку дыхания во сне угадывают проблемы. Даже надеяться не стоит, что не заметят, насколько регулярно они возникают. 

Впрочем, пока все оказалось не так страшно, как мне казалось поутру. Отвар госпожи Барбры хоть и оставил на языке непроходящую горечь, но оказался действенным. Правда, от него немного шумело в голове и хотелось спать, но боль он снял. А мою тормознутость успешно маскировал первый миньон, без конца перехватывая работу из рук, стоило мне чуть зависнуть. И никто даже не обратил на это внимания — вроде как нормальная практика среди поваров сваливать рутину на помощников и вообще отлынивать временами.