— Не обращай внимания. — Я поймала дернувшегося Лиу за запястье и притянула парня к себе. 

— Я считаю, надо уже сказать дяде Жую, что хватит этих игр, — тем временем выступал Силье дальше. — Споры дурацкие, заклады. Ничего мой брат какому-то пришлому не должен. Хватит, расплатился! — Поскольку он обращался не столько к нам, сколько к остальным обитателям кухни, говорил громко, и его все слушали. — Отменяем к демонам все зароки, да и все!

Силье знал, куда бить: совсем взрослые повара и так могли приказать любому поваренку, а ровесников оратора в кухне было всего трое: он сам, его брат и еще один парень, угрюмый и настолько неразговорчивый, что даже на своих вроде бы «рабов» слов не тратил и почти их не трогал, предоставляя мальчишкам выживать самим, как умеют. 

То есть поганец верно оценил расклад сил: взрослым по барабану, и жертвовал рабами по факту только сам Силье и еще пара его прихлебателей заметно младше, а этих он, кажется, подготовил заранее. Потому и не рыпались, хотя физиономии были кисленькие.

А вот «рабов», желающих получить свободу, было гораздо больше. Многим надоело вместе со своими обязанностями выполнять еще и чужие, и никакая учеба в перспективе не могла перевесить сиюминутное желание отдохнуть, наконец, от бесконечных пинков, тычков и пахоты до зеленых чертиков в глазах.

— Не дергайся, — шепотом проговорила я на ухо Лиу, хотя для этого пришлось схватить его за волосы и потянуть, чтобы, во-первых, наклонился, а во-вторых, никуда не делся. — Смотрим, что дальше будет.

— Все согласны? — между тем разошелся Силье, поглядывая в нашу сторону со скрытым торжеством. — Тогда решено. С этой минуты никакие прежние зароки не имеют силы! Каждый может делать так, как захочет.

Пацанва помладше заорала от радости, прыгая по кухне. Повара наблюдали за этим бедламом кто равнодушно, кто с легким интересом. Взрослые-то прекрасно понимали, что ничего не изменилось. Это только мелкие на волне эмоций могли поверить, что их оставят в покое. Увы, кто сильнее, тот и прав. Уже завтра мальчишки убедятся: заставить их работать за других легче легкого без всякого карикатурного «рабства». А вот защищать их отныне не будет даже «хозяин», и есть возможность получить вдвое больше тычков и колотушек.

Жалко их, но я не всеобщая спасательная служба воспитателей. Мне бы со своими проблемами разобраться.

А мои проблемы застыли сусликами. Ладно мелкие, те просто смотрели по очереди то на меня, то на Лиу, побросав свою работу и выжидая, что мы скажем. А вот сам первый миньон… охохонюшки.

— Выдыхай. Твой брат на самом деле тебя просто ревнует и хочет, чтобы ты жил с ним, а не со мной, — выдохнула я в плечо застывшему блондину. 

Тот окаменел еще больше, а взгляд стал только злее. И этим злым взглядом он так прожигал довольного близнеца, что улыбка на лице Силье увяла, сдулась и осела, как неудачный бисквит в духовке.

— Раз все решили, что прежние договоренности отменяются, так тому и быть. — Голос Лиу был морозно спокойным, и я поневоле поежилась, начиная понимать, что первый помощник выкинет сейчас что-то еще более невообразимое. А я не сумею его остановить, поскольку брюква его знает, что он собирается делать. 

— Это даже к лучшему, — продолжал между тем Лиу. — Наши игры в зарок и рабство — детские и несерьезные. 

Он осторожно высвободил свой рукав из моих судорожно сжатых пальцев, отошел на полшага и развернулся. Посмотрел на меня и вдруг опустился на одно колено. 

— Мой господин, я с вами навсегда, перед гранью и за ней.

По тому, какая абсолютная повисла в кухне тишина, даже дыхания не стало слышно, я поняла, что брюквец действительно полный. И окончательный. 

Да вашу душу на грушу и в карамель! А мне что делать? Судя по ошалевшим взглядам окружающих, он как минимум вассальную клятву сюзерену приносит. Даже отставив в сторону идиотизм ситуации — какие, к хренам, вассалы и сюзерены на кухне среди поваров, — надо же как-то отвечать. Чтобы, не знаю… принять, не принять, главное — его не слишком опустить при этом.

Черт, ну у него глаза сейчас такие, что не принять нельзя. И что теперь?! 

Для начала этот черт инициативный удостоился от меня не менее прожигающего взгляда, которым я попыталась передать ему всю палитру моих эмоций, увенчав эту кучку большим знаком вопроса — мол, и чо?! Чо делать-то? Нашел, понимаешь, время для рыцарских обрядов. А предупредить? Не знаю, отрепетировать… хотя бы слова на бумажку выписать! 

До Лиу, заколбашенного адреналином и собственной решимостью по самые уши, не сразу дошло, чего я там ему семафорю глазами. Пауза затягивалась, и к концу ее блондин попытался изобразить на лице нечто вроде отчаяния и выжженного в пепел доверия. А потом его мозг таки продрался через волны гормонов и перевел мою огненную пантомиму правильно. Потому как отчаяние сменилось пониманием, потом растерянностью, а потом…

А потом я плюнула, шагнула вплотную и положила руку ему на плечо. Постаралась, чтобы смотрелось не сильно смешно и чтобы одновременно чувствительно ущипнуть за такую подставу. 

И прошипела, не разжимая губ:

— Убью, с-сволочь. Что говорить?! 

— Принимаю… — выдал придурок еле слышно, до меня даже не сразу дошло:

— Что?

— Принимаю… Просто скажи: «Принимаю!»

— Принимаю! — озвучила я во весь голос, а потом шепотом все еще коленопреклоненному герою: — Ну, погоди у меня! Ты еще сто раз пожалеешь, поганец!

— Не-а, — счастливо выдохнул нахал и быстро поднялся с колен, перехватывая мою руку с плеча и молниеносно прижимаясь губами к костяшкам. Я крякнуть не успела, как меня уже отпустили. 

Кто-то в дальнем углу кухни со всхлипом втянул воздух. Все зашевелились. Один Силье стоял неподвижно и таращился на меня и своего брата-близнеца так, словно увидел целых два привидения разом. 

Мне показалось, что в какой-то момент его глаза загорелись чуть ли не безумием. У-у-у… у стола стоит, там ножей — у маньяка-расчленителя выбор хуже.

Не знаю, чем все это кончилось бы, если бы рыжий Цанти и Ко не выкинули номер. 

Хрен их разберет, что у мелких за местная азбука Морзе из перемигиваний, но я пискнуть не успела, не то что отскочить или убежать, а эти пятеро хлобысь — и уже на одном колене возле меня, и все тянут хором ту самую песню. Поубивала бы! Только решила, что груз с шеи сняли, а тут… а тут их даже не пятеро. Их шестеро.

Самое паршивое, что я додумалась пересчитать обновленных миньонов только после того, как вслух в шестой раз произнесла «принимаю».

Э?!

Цанти.

Пух.

Кори.

Бори.

Наталь.

И… Гусь?! 

А я, главное, уже слово волшебное ляпнула, обратно не заберешь.