происходить? Она даже примерно не представляла себе этого. Будет ли это пышно и красиво, или же скупо и тихо? Какие слова должны быть сказаны? Или будет стоять тишина?

Всё время в её комнату приходят рабыни, приносят воду для ванны, показывают на выбор платья и украшения к свадебной церемонии. Практически на всё девушка отрицательно качает головой, но наряд и соответствующие украшения всё же оказываются выбранными.

Сади знает, каким будет ответ, что сорвётся с её губ на церемонии. Радости от предстоящего события она не испытывает, но честно убеждает себя в том, что, сделав всё, чего желает Герхард, она обретёт свободу. Не ту, что испытала, находясь в компании Кристофера, а настоящую, неподдельную и не сиюминутную.

Ближе к вечеру Сади всё же останавливает свой выбор на белом платье в пол. Старуха Норна рассказывала, что раньше белый цвет платья невесты означал её чистоту и непорочность. Сади не столь чиста, но и не обладает кучей пороков. А платье ей просто нравится. Гладкая ткань приятная телу, скрытый корсаж, да и цвет не совсем белый, он больше похож на жемчуг в лучах солнца. Нежный и ранимый цвет. Сади чувствует, что сегодня он подходит ей, как никогда раньше.

Ей помогают влезть в платье, соорудить из копны огненных волос причёску, застегнуть на шее драгоценное кольцо с алыми сапфирами, натянуть на руки высокие белые перчатки. Сади смотрит на своё отражение и не узнаёт девушку в нём. Она всегда знала, что не является страшненькой и неказистой, но увидев себя в таком преображении, не может отвести взгляда. Жаль, что будущему мужу на её внешний вид наплевать. Сади думает о том, а что, если бы она действительно была влюблена в Герхарда и ждала свершения союза с дрожью предвкушения, а не страха? Скорее всего сегодня она была бы самой счастливой женщиной на земле. Сади вздёргивает подбородок, а взгляд становится целеустремлённым. Ну и пусть сегодня она не самая счастливая женщина. Это не важно. Она будет счастлива потом. Церемония, это всего лишь первый кирпичик в её замке под названием – свобода.

Глянув на себя в последний раз, девушка отворачивается от зеркала и направляется к открытой двери. Практически сразу Сади провожают в залу, где она обедала с Герхардом. Когда в сопровождении двух вооруженных ангелов Сади входит в залу, там никого нет. Как нет и огромного стола, и множества стульев. Только один стул с изогнутой спинкой стоит у стены.

Сади в нервном ожидании заламывает руки и косится в сторону двери, желая сбежать так быстро, как только могут унести её ноги, но она этого не делает. А потом слышит смех. Такой громкий и заливистый, что сама невольно улыбается. Кристофер. Двери открываются, и первым входит Имрам, а следом за ним идёт Кристофер и что-то говорит своей спутнице, но Сади не слышит слов, произнесённых демоном, она во все глаза смотрит на скрюченную старуху.

– Норна, – в неверии шепчет Сади, и в этот момент Кристофер поднимает взгляд на невесту.

Он оступается и даже немного сильнее нужного моргает. Дева, что предстала пред его взглядом, не имеет ничего общего с замарашкой из Ямы. Видение перед ним настолько прекрасно, что глазам становится больно.

В этот момент Кристофер понимает одержимость Герхарда. Каждый бы хотел видеть возле себя такую красоту. Сади его словно не видит, она бросается к старухе, наклоняется и крепко обнимает её. Норна что-то бурчит, обхватывает щёки Сади морщинистыми ладонями и всматривается в лицо своей воспитанницы. Они переговариваются, но Кристофер не может отвести взгляда от сияющих глаз невесты. По щеке Сади соскальзывает слеза, и Кристофер подступает на шаг, чтобы стереть её, но не успевает, рука старухи с узловатыми пальцами уже опередила его.

– Колтон не смог приехать, – говорит Норна таким тоном, что все понимают – это сарказм. Колтона сюда никто и не приглашал. Да и Сади его не желает видеть.

Сади не может перестать улыбаться, она и вовсе забыла, для чего они все тут собрались. Девушка настолько не ожидала увидеть здесь близкого человека, что в край растерялась. Норна устала, Сади подводит её к единственному стулу и усаживает старуху на него.

Теперь понятно, к чему тут стул. Сегодняшний поступок Герхарда – это лучшее, что он мог сделать для Сади. Не считая обещанной свободы и целого города.

– Как ты тут очутилась? – спрашивает Сади, присев на корточки у ног Норны.

– Меня доставил во-о-он тот обаятельный господин, – говорит Норна, указывая крючковатым пальцем на Имрама. Вернув взгляд на Сади, старуха понижает голос до шёпота. – Он меня так прижимал к себе, словно я молода девица.

Норна улыбается, но в глазах беспокойство. Она сжимает ладони Сади, словно говоря, я здесь, я с тобой.

– Как ты… – начинает старуха, но ей не суждено окончить вопрос, в зал входит Герхард.

Все взгляды переключаются на него, ангел же в свою очередь смотрит только на Имрама.

– Пора начинать, – говорит он ему, протягивает Сади руку и наконец-то дарит ей взгляд золотых глаз.

Сади целует Норну в щёку и выпрямившись пересекается взглядом с Кристофером. Всё же он пришёл, и Сади в какой-то степени легче от этого, а вот демон надеялся поиздеваться над Герхардом, но сейчас понимает, что издевается сам над собой. Ему тут не место. Странное чувство наполняет голову демона мыслями. Неприятными и далёкими от реальности. Он успокаивает себя тем, что очень скоро получит свои крылья и вернётся к семье. Всё остальное вторично.

– Ты уверена, Принцесса? – только и спрашивает он.

Сади еле заметно кивает.

Она действительно уверена. Как быть неуверенной, когда у тебя и выбора-то нет? Иллюзия, да и только.

Сади принимает руку Герхарда и отворачивается от Кристофера. Повернувшись спиной к демону и старухе, господин и рабыня смотрят на Имрама. Тот по велению кивка головы своего господина начинает говорить на языке, которого Сади прежде не слышала, от каждого слова веет потусторонним и чем-то нервозным. Так звучит ангельский язык, как мёд на кончике языка.

Сади теряется во времени, ей кажется, что она слушает нудный голос Имрама целую вечность. Есть вероятность, что она даже задремала. Герхард с замиранием сердца ждёт окончания церемонии, Кристофер не отводит взгляда от сомкнутых рук Принцессы и Герхарда, Норна с печалью подмечает, что свободная рука Сади немного дрожит, а пальцы то и дело смыкаются в кулак. И только Имрам находится в полнейшем раздрае. Он зачитывает священные слова, которые сделают из невольницы ещё большую рабыню, чем она может себе представить.