При этом слове мое сердце сладко дрогнуло. Так, стоп, что он там говорит?!

– Мы будем рады всем, кто захочет честно добывать свой хлеб, – вещал между тем новоиспеченный граф. – А вот тех, кто собирается наживаться на чужом труде, мы будем карать. Строго, но справедливо. Запомните сами и передайте другим.

Крестьяне взволнованно перешептывались, опасливо поглядывая на моего гиганта.

– Стойте-стойте, не уходите, – послышался вдруг голос откуда-то из задних рядов.

Толпа расступилась, и в образовавшемся проходе показалась молодая женщина с пятилетней девочкой на руках. Следом за ней неуверенно шел мужчина, настороженно поглядывая на нас.

– Ты, и правда, Целительница? – с безумной надеждой в глазах выдохнула селянка.

Мне хватило одного взгляда, чтобы все понять.

– Конечно, – поспешно заверила я. – У твоей дочки родовая травма, она не может ходить. Давай-ка малышку мне.

Отчаявшаяся мать протянула мне ребенка. Я отошла, села на колодезный приступок и прижала девочку к себе.

– Лежала неправильно, – посмотрела я на мать, та судорожно кивнула и зажала рот руками. – Кесарево сечение надо было делать, а ты сама рожать надумала.

Женщина молча развела руками, а слезы так и брызнули из глаз. Мужчина обнял ее за плечи, и она затряслась от рыданий, уткнувшись в его грудь.

– Тихо, ребенка не пугай, – грозным шепотом прикрикнула я на нее.

Мать обернулась и с удивлением уставилась на дочку, мирно спящую у меня на руках. Мне понадобилось минут пятнадцать, и все это время вокруг стояла благоговейная тишина.

– А вот теперь можно и разбудить, – улыбнулась я и пощекотала девочку за голую пятку. – Пора просыпаться, засоня. Петушок пропел давно.

Малышка открыла глаза, сладко потянулась, недоуменно косясь на меня, и тут обнаружила, что стала центром всеобщего внимания.

– Мамочка, что это они так на меня смотрят? – испуганно пролепетала она.

Я поставила ее на землю перед собой. Она по привычке подогнула колени, но я не позволила ей схалтурить.

– Не бойся, беги, – поддерживая ее за талию, подмигнула я.

Под изумленные «ахи» толпы, она неуверенно сделала шаг, второй, оглянулась на меня и вдруг стремглав бросилась к матери, под надежную защиту. Та подхватила ее на руки, но девчонке больше не сиделось. Она вырвалась и принялась нарезать круги вокруг остолбенело стоящего отца.

– Иветта, доченька, остановись, – надрывно причитала женщина, пытаясь поймать юркую озорницу.

– Мне тетя сказала: беги, – уворачиваясь от нее, выпалила егоза. – Ой, смотри, я и так могу, – она запрыгала на одной ножке и, наконец-то, была поймана матерью.

Тут все внимание снова обратилось на меня.

– Еще страждущие есть? – поинтересовалась я.

В конечном итоге, целительствовала я часа два. Вывихи, порезы, крапивница и даже легкое отравление. Марисса сказала истинную правду. Я не знала, что и как я делаю, но память прежних поколений подсказывала мне, направляя энергию в нужное русло. Я устало вытерла пот со лба.

– Больше на солнцепеке не работаю, – проворчала я, вставая с приступка.

Люк поддержал меня под локоть.

– Пойдем, уникальная моя, – ласково улыбнулся он. – Ехать пора.

Но у таверны пришлось ненадолго задержаться. Там нас уже поджидало семейство шустрой Иветты, которая крутилась вокруг родителей, как юла.

– Целительница, благодарю тебя, – сжимая руки перед грудью, поклонилась молодая мать. – Всю жизнь Создателю за тебя молиться буду. Спасла ты девочку нашу, на ножки поставила. Что мы можем сделать для тебя? – заглядывая мне в глаза, всхлипнула она.

– Жить дружно, растить дочку, помогать людям, – пожала я плечами, вскакивая на подведенного Люком жеребца. – Мне ничего не нужно. Просто будьте счастливы.

Отец Иветты придержал моего коня за уздечку.

– Ты сказала, что можно селиться на ваших землях, – он дождался кивка. – Сейчас не пойдем, а вот осенью, как урожай снимем, так и заявимся. Не поздно будет?

Мы с Люком переглянулись.

– В самый раз, – заверили мы хором.

И под дружный смех наемников тронулись в путь. А счастливая семейка еще долго махала нам вслед.

Видимо, целительство с непривычки отнимало слишком много сил потому, что уже через полчаса я начала клевать носом. Люк сначала обеспокоенно посматривал на мои потуги держаться ровнее, потом не выдержал и пересадил меня к себе. Я прижалась щекой к широкой груди, и под мерный стук его сердца быстро задремала.

– Одно солнце садится, другому пора вставать, – теплое дыхание Люка защекотало мне шею.

Я сладко потянулась, оглядываясь по сторонам. Оказалось, мы приехали. День подходил к своему финалу, еще час и на землю опустятся глубокие летние сумерки. Наемники, добродушно посмеиваясь, заводили лошадей в конюшню постоялого двора. Люк спрыгнул с коня и осторожно, как хрустальную вазу, поставил меня на землю.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно заглянул он мне в лицо.

Я прислушалась к внутренним новостям.

– Смутно, – не смогла определиться я. – Но спать больше пока не хочу. О, хочу есть!

Люк понимающе кивнул, передал поводья конюху и за руку повел меня в таверну. Наш эскорт уже облюбовал себе очень удобный стол у дальнего окна. Договорившись о комнатах и заказав ужин, мы принялись неспешно обсуждать прошедший день. Вернее, наемники любопытные, как мальчишки, пристали ко мне с вопросами.

– Мелисса, тебя можно спрашивать о целительском Даре? – деликатно начал Актиус, подбадриваемый взглядами остальных.

Я пожала плечами.

– Попробуй. Если я не захочу отвечать, так прямо и скажу.

Командир переглянулся с друзьями.

– Всех людей лечить одинаково? Ну, например, моя ключица и ножки этой Иветты для тебя одно и то же?

Я на миг задумалась, потом покачала головой.

– Нет, конечно. Ее лечить было значительно сложнее. Я сейчас объясню, – остановила я его жестом. – Видишь ли, твое тело четко помнит себя без этой травмы. Как двигалась рука, как играли мускулы, как разворачивалось плечо. А я просто помогла твоему организму вспомнить те времена, подтолкнула своей памятью твою. Восстановила утраченное и вложила немного силы. Понимаешь? – наемник задумчиво кивнул. – А с малышкой все иначе. Ее тело никогда не умело ходить. Она только видела, как это делают другие, и мечтала об этом. Пришлось поделиться воспоминаниями и силой.

Актиус пристально смотрел мне в глаза.

– Поделилась со мной, с ребятами, – он показал рукой на молчащих друзей, – потом с этой крохой и ее односельчанами. Мелисса, как можно так растрачиваться? Ты же себе ничего не оставишь! – нахмурился он, взглядом ища поддержки у соратников, те согласно закивали.