— Зефир?

Великан внимательно осмотрелся. Потом сказал только одно:

— Быстрее.

Схватил двумя руками медный трос, который они тянули, и рванул его со всей силой и даже повис на нём всем своей тяжестью.

— Быстрее! — поторопил он ещё раз.

Удивившись такой непонятной поспешности, Анита стала испуганно озираться. Теперь она слышала множество и других звуков. Грохот пересыпающихся камней.

— Быстрее, мальчик. Тяни! — закричал Зефир, напрягая все свои силы. — Тяни!

Грохочущие камни.

Какое-то движение, почти неуловимое.

Тень, двигавшаяся в тени.

И вдруг стон. Жуткий стон, от какого волосы встают дыбом.

— Что это было? — встревожился Джейсон.

— Быстрее, мальчик! Быстрее!

— Джейсон! — закричала Анита не своим голосом.

Корзина аэростата находилась всего в метре от земли. И Джейсон, и Зефир вдруг резко обернулись к девочке:

— Анита! Забирайся! Быстро!

— Я видела его, Джейсон! — воскликнула девочка, указывая на что-то в темноте.

— ЗАБИРАЙСЯ!

Зефир приподнял Аниту, подтолкнул её, и она ухватилась за ивовую корзину. Ещё один толчок, и она свалилась в неё.

— Джейсон!

Её голос снова перекрыл какой-то вой, который гремел теперь по всему залу.

— Забирайся и ты, быстрее! — крикнул Зефир.

Джейсон ухватился за край корзины. Анита поднялась, шатаясь схватила его за руки и всеми силами потянула на себя, пытаясь поднять.

Шум.

Всё ближе.

Что-то бежало по усыпанному камнями залу.

Что-то огромное.

Великан освободил анкерный кабель, и воздушный шар начал медленно подниматься.

— Зефир! — позвал Джейсон, все ещё вися в воздухе.

— Скорее! Скорее уходите! — закричал великан снизу.

— Нет, Зефир, нет! Забирайся!

Вместо ответа великан подобрал с пола два камешка-талисмана Джейсона и бросил их в корзину.

— Не забывай о них, мальчик!

Воздушный шар быстро поднимался вверх. Вот он уже в двух метрах от земли, в трёх, вот почти в трёх.

Тень, обитавшая в комнате, между тем подобралась уже совсем близко, поднимая пыль и гремя камнями.

— Мы спускаемся! — крикнул Джейсон. — Анита, спусти шар!

— А как?

— Выключи газ! Открой кран! Открой!

И тут он взглянул вниз. У бесформенной тени не было глаз.

Один только искрящийся мрак с невидимыми когтями.

Анита нашла кран и повернула его. Шар снизился на несколько сантиметров.

— Нет! Улетайте! — опять крикнул Зефир.

Тень оказалась почти рядом с ним.

— Удачи вам, ребята! — попрощался с ними великан, подняв свою огромную руку. — И пусть всегда будут с вами только радости и никогда никаких страданий.

— Нет! — крикнул Джейсон, когда тень уже мелькнула под шаром. — Я не оставлю тебя тут!

Анита с ужасом увидела, что руки Джейсона отрываются от корзины. Она бросилась к ним, желая схватить, но не успела. Взглянула вниз. И смогла увидеть только какие-то движущиеся тени. Потом буквально за какую-то долю секунды что-то огромное и бесформенное накрыло всё внизу тучей серой пыли.

— НЕТ! — отчаянно закричала Анита. — НЕТ! ЭТО НЕВОЗМОЖНО!

Пыль и тень ещё подвигались немного. Потом что-то метнулось вверх и сильно толкнуло шар.

Девочка пошатнулась и, опрокинувшись назад, ударилась головой обо что-то твёрдое.

И потеряла сознание.

Неуправляемый шар начал медленно подниматься к тёмному отверстию в потолке.

Пыль над руинами внизу то поднималась, то опускалась, гремели разлетавшиеся во все стороны камни и возникали какие-то золотистые вспышки.

Раздавались жуткие крики, но Анита их уже не слышала.

Снова золотистые вспышки.

Пламя.

Огонь. Тень. Пыль. Руины.

Крики.

Искры.

Когти.

Анита ощущала всё это подсознательно сквозь закрытые веки, как глухую боль, сжимавшую виски.

Может, это всё снилось ей.

Снился Лабиринт с его бесконечными комнатами и коридорами. Она смотрит на него с высоты, а он тянется во все стороны и похож на панцирь огромной черепахи, защищающей его.

Где-то вдали сверкали огни. Какие-то танцующие фигуры колыхались в темноте, словно паруса или какие-то легендарные существа.

— Джейсон… — прошептала Анита, а вокруг неё вспыхивали новые яркие вспышки, и шар качался, словно во власти грозы. — Это невозможно, Джейсон…

Она подумала о смерти. О пыли. О мраке.

Но и золоте.

О мечтах.

О надеждах.

И о друзьях.

Мариус Войнич проснулся в прекрасном настроении.

Во всяком случае, совсем не в таком, как обычно. И поскольку он всю жизнь привык пробуждаться в ужасном настроении, то в это утро почувствовал себя просто счастливым.

Спустил ноги на пол и, несмотря на боли в спине, не стал проклинать матрас, на котором спал. В другом случае он назвал бы его гадким и отвратительным, на каких спят только в странах третьего мира.

А для серьёзного анализа проблемы ему недоставало фактов, потому что Мариус Войнич спал в свой жизни только на трёх матрасах. На первом, набитом комками шерсти, спал, пока жива была мать.

На втором, чудовищно твёрдом и плотном, следующие десять лет его заставила спать сестра Вивиана.

И наконец, третьим оказался шведский матрас из мягчайшего конского волоса («Такой же точно у короля Швеции!» — шепнул ему по секрету продавец), который он купил, когда достиг экономической независимости.

Он присвистнул.

И тут же умолк, удивившись самому себе.

Он даже не подозревал, что умеет свистеть.

Порадовавшись этому открытию, попробовал насвистеть ещё что-нибудь. Высокая нота, потом низкая. Получилась что-то вроде мелодии. И если бы он хотя бы иногда в жизни слушал музыку, возможно, смог бы насвистеть и какую-нибудь настоящую мелодию. Проблема заключалась в том, с горечью отметил он, что ему неведома практически ни одна.

Он всегда считал, что песни — это пустая трата времени. Но старательно чистя зубы перед зеркалом и с удовольствием глядясь в него, Мариус Войнич решил, что, пожалуй, следует пересмотреть некоторые свои чересчур строгие взгляды на вещи.