Тот случай, когда проще не делать, чем вернуть «как было».

Наставники учили по возможности не создавать сердечных демонов, чтобы избежать бесконечного множества сложностей в будущем. Для этого и нужно-то всего лишь полностью принимать себя таким как есть: со всеми нужными и «ненужными» чувствами, хорошими и «плохими» качествами. Альфэй казалось, что уж она-то себя принимает и думать тут не о чем.

А теперь выходило, что согласно подсчётам, она уже вбухала в Сибилла божественной энергии, как при сотворении целого мира. И это без учёта того, что он тянет из неё силы, пока она находится в сотворённых мирах. На этот раз она смогла это точно установить.

Мало того Альфэй поступила как… начинающая богиня. Сделала ровно то, что ни в коем случае нельзя делать при взаимодействии с демонами: подпитывала своей силой, установила физический контакт, высказала намерение уничтожить его и начала открытое противостояние. Другими словами запустила инстинкт самосохранения демона на полную катушку, спровоцировала его на нападение и непосредственный отъём энергии.

Обычно после того как демон осознавал, что способен практически на равных противостоять богу, и начиналось самое «весёлое». Вот Сибилл ей и устроил то самое.

Чтобы прекратить отток божественной энергии, Альфэй пришлось остановиться у горной реки и погрузиться в медитацию. Зная, что искать, она легко определила широкий, как пуповина, тёмный канал соединяющий её с демоном и немедленно забрала оттуда свою энергию, которой бессознательно постоянно напитывала его. Хотелось полностью уничтожить их связь, но этим она покалечила бы в первую очередь саму себя. Поэтому пришлось оставить всё как есть.

Закончив с медитацией, Альфэй искупалась в реке, смывая с себя запах Сибилла. Для этого она даже мыльный корень, о котором рассказывала бабушка-лисица, нашла и использовала.

На обратном пути до поселения лисьего племени пришлось понервничать из-за необходимости прятаться по кустам. Альфэй не пережила бы позора, застукай её кто-то разгуливающей нагишом. Под покровом ночи она проникла в свою нору и одела оставленный там запасной фартук. Мужской цветок без полива в её отсутствие засох, и она вынесла его вон. В норе теперь пахло только сухой травой и ею самой. Почувствовав относительную безопасность, Альфэй, наконец, позволила себе провалиться в душный, беспокойный сон.

— Как ты? — разбудил её утром голос Весельчака.

Он принюхался, но, кажется, ничего предосудительного не учуял.

— Устала. Голодна. В целом чувствую себя сносно, — вздохнула Альфэй.

Теперь она не могла понять, чем он её не устраивал в течку, пусть хоть десять раз зверочеловек, зато отзывчивый и хороший друг. И главное ни разу не демон!

Они с Весельчаком перекусили земляникой, росшей поверх её норы, и разошлись до вечера.

— Как прошла твоя течка? — придвинулась к ней во время сбора грибов Красавица.

— Неплохо, — сдержанно ответила Альфэй.

— Но Весельчака ты прогнала…

— Сглупила. Теперь я признаю твою правоту. Он добрый и заботливый — самый лучший.

— И кто же помог тебе в течку, если не лучший: добрый и заботливый? — допытывалась Красавица. — Весельчак сказал, что ты ушла в горы. А это территория одиночек. Слишком велик риск межплеменной сцепки.

Альфэй ощутила, как к ушам прилила кровь, и стало душно.

— О не-е-ет… — простонала Красавица, наблюдавшая за её реакцией. — Кто это был? Лис? Медведь? Не может быть… Дикий?.. Надо немедленно попросить у бабушки-лисы трав, которые помогут сбросить плод!

— Я не беременна, — отмахнулась Альфэй, всё ещё находясь под впечатлением от успешно проведённого Красавицей допроса.

— Ты не можешь знать это наверняка.

— Поверь, я знаю точно, — вздохнула Альфэй.

Наставники рассказали не только о сотворении миров и населяющих их расах, но и о богах: их сильных и слабых сторонах, месте в мироустройстве. С самого начала их предупредили, что с деторождением у богов всё не просто. На пустой резерв такое точно не провернуть. А без любви и взаимности не помогут вообще никакие силы. В большинстве своём проще было усыновить вознёсшегося малыша, такие не часто, но встречались, или же создать себе ребёнка в процессе сотворения мира. Настоящее богорождение сильно отличалось от сотворения, и начинающим богам замахиваться на него было пустым делом.

Впрочем, Альфэй вообще не думала о детях, тем более своих. Так что её мало волновал именно этот раздел знаний, хватало и того, что без кучи усилий ничего «само собой» и «по залёту» не получится ни со смертным, ни с богом и вообще ни с кем.

— Он… тот Дикий ничего тебе не сделал? В смысле как ты себя чувствуешь? Нигде не болит? — продолжила беспокойные расспросы Красавица.

— Когда он пришёл в себя, я почти сразу сбежала, — пожала плечами Альфэй, синяки у неё прошли и болели совсем не долго, а вот нервы её Сибилл потрепал знатно.

— Хорошо, — выдохнула Красавица. — Я буду молчать. Если ты не скажешь, то учуять от тебя запах постороннего самца невозможно. Не хотелось бы, чтобы из-за одной ошибки Вождь изгнал тебя из племени. Он ненавидит Диких и всех, кто с ними состоит или состоял в связи.

Вечером Весельчак зашёл, чтобы как обычно отвести Альфэй на ужин. Сидя с ним плечом к плечу Альфэй вдруг поняла, что она не одна. Какой бы глобальной ей не казалась проблема с демоном. Её точно поддержит наставник Ли и Ежан, даже Сяои, которая теперь с ней дружит. И даже в этом мире у неё есть друзья и племя, которые будут защищать её от Диких.

Цепочку открытий продолжило понимание, что любовь между мужчиной и женщиной она подсознательно прировняла к животной страсти. Не зря же в этом мире плотской любви не оказалось людей, только зверолюди — недолюди по её внутреннему предубеждению.

Альфэй перевела взгляд на Красавицу, которая тут же обеспокоенно вскинулась, и пришлось отрицательно покачать головой, давая понять, что ничего страшного не произошло. Альфэй вынужденно признала, что духовность и благородство отнюдь не являются прерогативой человечества. Зверолюди успешно доказали ей, что даже будучи подверженными влиянию своей звериной части, они остаются разумными и высоконравственными существами… по большей своей части.

Это она — человек и богиня сорвалась в угар плотских страстей. Хотя была предупреждена и даже вариант избежать нравственного падения у неё был. Но Альфэй решила, что она самая умная и законы собственного мира ей не писаны. Наплевала на всё и поплатилась за самоуверенность.

В этом мире Альфэй вспомнила, что страсть лишь часть любви между женщиной и мужчиной. Важная, но не способная заменить самого нужного: нежности, заботы и доверия.

Часть 3

Глава 5. Обескураженная богиня

— Дикие у границ