– Ах да. Скажите, для него есть серьезная работа. Что известно о жертве?

Бригадир Биро достал из внутреннего кармана куртки маленькую записную книжку.

– У жертвы не было явных врагов. Мотивов для самоубийства тоже. Проблемы с деньгами – как у всех. Не так давно у него случилась стычка с другим моряком, Жоэлем Карадеком, – так, ничего особенного. Несколько рыбаков видели Жюгана на скалах этой ночью, но ничего подозрительного они не заметили – ни каких-либо людей, ни странностей в поведении жертвы. И вообще… В этих местах никто не живет, кроме одного маргинала, который самовольно занял заброшенный дом на холме. Его зовут Патрик Пупон. Что касается ножей, достаточно прочных и острых, чтобы обезглавить человека, то тут такие есть на каждой посудине и у любого местного жителя. – Полицейский убрал книжку в карман.

– Понятно. Продолжайте опрашивать людей. И вызовите ко мне этих двоих… Как, вы сказали, их зовут?

– Жоэль Карадек и… Патрик Пупон, – ответил Биро.

– Да-да. Начнем с них.

Трое полицейских пошли по пляжу к машине. По ходу Фонтана давал указания Николю:

– Мне нужен полный список лиц, отправляющихся из порта Бельца, а также их данные. Командируйте на остров двух полицейских и организуйте пост, по меньшей мере на две недели. И еще. Я хочу поговорить с хозяином бара, он здесь все про всех знает.

Николь кивал через равные промежутки времени.

– По делу от отрезанной ноге… у нас по-прежнему ничего нет.

– Не теряйте на это время, – строго проговорил Фонтана. – Сейчас у нас дело поважнее, и с ним нельзя медлить. Ускоряемся.

Возвращаясь в городок, Фонтана повторял про себя отдельные фрагменты заявления, которое он бросит в пасть местным акулам пера, и все обдумывал, как бы получше им преподнести официальную версию случившегося. Он представлял себе, как они столпятся вокруг него, точно дети, требующие рассказать сказку на ночь. Весь обратный путь, глядя в окно, он бормотал себе под нос свою будущую речь. «Убийство Пьеррика Жюгана – хрестоматийный случай. Как в «Клуэдо»[8], только в натуральную величину.

Жертва убита на Старушечьем пляже сегодня утром, между четырьмя и шестью часами, предположительное орудие убийства – острый режущий инструмент. И если, господа журналисты, наши сведения верны и контроль за прибытием и отъездом пассажиров в порту острова Бельц организован должным образом – а сомневаться в этом у меня нет ни малейших оснований, – то, вероятнее всего, преступник все еще находится на острове. Заверяю вас, что национальная полиция прилагает все усилия, чтобы обезвредить его в самые кратчайшие сроки. На этом, господа, позвольте с вами попрощаться».

Карадек с сосредоточенным видом, нервно потирая руки, ходил взад-вперед по маленькой кухне. Мертвую тишину нарушало только бульканье воды в жестяном чайнике. Марк совсем пал духом – он сидел в гостиной, вжавшись в кресло и в бессилии покусывая губы. Он упустил свой шанс, опоздав всего лишь на один день. Ситуация усложнилась. Сейчас на остров высадится целая толпа полицейских, они просеют через мелкое сито каждую улицу в каждой деревне. Жалкий придурок. Всегда поступаешь как бог на душу положит. Говорил же – надо бежать отсюда. Так нет! Он сомневается, спорит! И вот результат. Ты вляпался, парень. За двое суток они прочешут местность и пригвоздят тебя к столбу. И с радостью налетят полюбоваться, как на чужеземную тварь. Ты для них злодей, и сам же поднесешь им себя на блюдечке. Готовым обвиняемым.

У Карадека зазвонил телефон.

– Алло! Да, я. Да. Зачем? Нет. Сегодня? В три часа? Все суда блокированы… А, я понял. Отходит в два часа дня… Договорились. До свидания.

Марк вошел в кухню и напряженно посмотрел на Карадека, который, нахмурившись, не спеша положил трубку. Хотя со стороны его движения и выглядели размеренными, казалось, изнутри он кипел от негодования.

– Кто звонил?

Карадек повернулся к Марку: лицо его было белее мела.

– Полиция. Хотят меня допросить. Они отправляют судно в Лорьян в два часа дня.

– По поводу Жюгана?

– Да. Наверное, им рассказали о нашей перепалке в «Тихой гавани».

– Я сожалею. Это все из-за меня.

– Нет. Мы с ним все время ругались. Это не имеет к тебе никакого отношения. Я им все объясню.

Карадек вышел в уборную, и его голос через дверь звучал приглушенно. Вернувшись с влажной тряпкой в руке, он пересек кухню и поднялся по лестнице к себе в комнату.

– Не волнуйся. Я о тебе не скажу, – прокричал он сверху, так, чтобы Марк хорошо его расслышал. – Но ты должен сидеть здесь. Никуда не выходи и жди меня.

– Когда вы вернетесь?

– Надеюсь, сегодня вечером.

Марк смотрел в окно. Морось перешла в мелкий дождь, туман немного рассеялся, и показалось небо. Карадек спустился с небольшой холщовой сумкой, куда из предусмотрительности сложил кое-какие вещи.

– Поглядим, чего они стоят, – сказал он, взяв Марка за руку, надел непромокаемый плащ и вышел из дома.

Ну вот, приехали. Момент истины. Останешься здесь и будешь, как дурак, ждать, пока за тобой придут, или возьмешь себя в руки?

Снаружи задувал ветер и дождевые капли с силой барабанили в оконные переплеты. В насыщенном влагой воздухе все слабее раздавалось пофыркивание пикапа, потом оно превратилось в тихий монотонный гул и вскоре вовсе затихло. Марк схватил бутылку кальвадоса и поднес ко рту. Выпив из горлышка половину, он рухнул в кресло и так и сидел без сил, пока горячительная жидкость разливалась по желудку. С самого утра он не проронил почти ни слова, а между тем его голова пухла от мыслей, готовых выплеснуться хоть на кого-нибудь, чтобы помочь ему оценить проблему со всех сторон и взвесить имеющиеся возможности, – речь шла о его жизни. Как там остальные? Они тоже рисковали? Не считая того типа, что укокошил Жюгана… Впрочем, Марку было все равно, кто это сделал. Но он-то сам… Несчастный нелегальный мигрант, без документов, с отчетливым акцентом, попавший в западню на острове три на восемь километров, в тот самый момент, когда здесь произошло убийство и высадился десант полицейских, когда из страны целыми самолетами выкидывают иностранцев…

Марк не стал снимать куртку. Он поднялся, взял из книжного шкафа Карадека три книжки карманного формата, положил их в сумку. Как-то он приметил в глубине леса хижину – сейчас-то она ему и сгодится. Отсидится там дня три-четыре, и, возможно, этого будет достаточно, чтобы избежать опасности. Он снял с вешалки шарф, обмотал его вокруг шеи, взял непромокаемый плащ и направился к кухонному буфету. Поднял двумя руками фарфоровую супницу, переставил ее на стол, порылся в груде сваленных в нее «сокровищ», быстро отыскав то, что нужно: металлический карманный фонарь. Достал три жестянки сардин, две упаковки равиоли, две банки свиного паштета, пачку сухого печенья и бутылку воды. Побросав провизию в сумку, он выдвинул ящик буфета, выудил оттуда нож, открывалку для бутылок и сунул их в карман. Полицейские могут в любой момент ввалиться в дом Карадека, но Марка они здесь не найдут. Он прихватил бутылку, которую оставил на столе, сунул ее в спортивную сумку и вышел из дома под дождь.