– Марк, ты здешний народ совсем не знаешь, – возразил Карадек, сгребая в кучу резаную картошку. – Они много болтают, но чтобы донести в полицию… Мы здесь, на острове, над ними посмеиваемся – над полицейскими, всякими там таможенниками, почтовыми чиновниками. Мы из особого теста. Никто тебя не сдаст. И если нужно будет с ними объясниться и поставить все точки над i, я не испугаюсь.

– Жоэль, с работой плохо. Люди нервничают. Однажды кто-нибудь да заговорит. Мне очень хотелось бы остаться. Правда.

Карадек, похоже, совсем растерялся.

– На материке будет гораздо больше полицейских. На каждом углу каждой улицы… Здесь, по крайней мере, мы видим, когда они приезжают и уезжают.

– В городе я смогу спрятаться. На Бельце это невозможно.

Жоэль достал два маленьких стакана и бутылку вина. Они устроились за кухонным столом.

Карадек предложил спрятать Марка. Обставит все так, будто Марк уехал. Но молодой человек отверг его помощь: мол, он уже принял решение, собрал вещи. Понурив голову, Карадек барабанил пальцами по столу и все твердил, что это неверное решение. Но Марк не отступал. Взгляд Карадека был суров, или, точнее, он выражал и злость, и печаль, и разочарование одновременно. Он не хотел, чтобы Марк уезжал. И на то были причины – глубоко личные, скрытые и в то же время такие понятные.

– Вашему сыну повезло иметь такого отца, как вы, – произнес Марк.

Карадек сидел не шелохнувшись, положив ладони на стол и глядя в пустоту.

– Простите, Жоэль, но у меня нет выбора.

Они так и просидели еще какое-то время, не обменявшись ни единым словом, потом Карадек, судя по всему смирившись с неизбежным, заговорил:

– Ты принял не лучшее решение. Но если ты и правда хочешь уехать, я сам отвезу тебя в Лорьян. Отправляемся завтра в восемь утра.

Марк намеревался сесть на паром, но морской вокзал наверняка находился под усиленным наблюдением, и не засветиться там оказалось удачной идеей. Кроме того, Марк чувствовал, что не может ответить отказом старшему товарищу. Они молча поужинали, потом Карадек поднялся к себе и заперся в спальне. Марк сел на бархатный диван, держа за горлышко бутылку кальвадоса.

* * *

Белый светящийся указатель справа от трассы сообщал, что до бензозаправочной станции осталось пять километров. Драгош подумал, что это добрый знак и удача на его стороне. Если бы Влад не был уверен в успехе, он сразу бы об этом сказал. Но он взялся за работу, и Драгош не сомневался, что русский перезвонит ему и сообщит адреса беглецов. А дальше останется только постучать в дверь и сделать свою работу, а это он умеет. Дело принимало благоприятный оборот.

Дождь все не унимался. Драгош залил полный бак и стал разглядывать полки магазинчика на автозаправке «Шелл». Ему нравились эти островки отдыха на больших трассах – точки пересечения таких же, как он, измученных дорогой путников, с блуждающим взглядом от долгой езды по прямой, от несвежей одежды, от тесноты кабины и от мысли, что придется возвращаться на трассу и крутить баранку еще пару часов, прежде чем доберешься до пункта назначения. А дальше все как обычно – мечты о небольшой передышке, о баке бензина, чашечке кофе и писсуаре. В магазинчике пахло чистотой. Драгош взял наугад несколько сэндвичей, бутылок воды, шоколадных батончиков, сложил в оранжевую пластиковую корзинку, и тут у него в кармане завибрировал телефон.

– Влад?

– У меня кое-что для тебя есть.

Драгош взглянул на часы: прошло не более получаса после того, как он говорил с русским.

– Я нашел не все, что ты ищешь, но кое-что обнаружил. Ирина Беланова и Василий Буряк живут в заброшенном доме в пригороде Парижа. В Сен-Дени.

– Ты уверен? – ликующе завопил Драгош.

– Да. Эти идиоты искали жилье через живущих там знакомых украинцев. Олег, конечно же, моментально об этом узнал. Информация надежная. Можешь туда ехать. Олег посвятит тебя в детали. По другим мне должны перезвонить.

– Влад, это вели…

Драгош замер.

– Это все, я отключаюсь. У меня срочный заказ. – Он резко захлопнул крышку телефона.

По другую сторону стойки с конфетами из кафе выходила семейка. На руках у матери спал младенец, отец пытался угомонить двух мальчишек, которые бежали за ней, вопя во все горло. Вслед за ними вышел высокий блондин с короткой стрижкой и направился в туалет.

Драгош, не сводя глаз с этой компании, медленно поставил на пол свою корзинку. Его посетила одна догадка, но ему нужно было убедиться в своей правоте. Он вышел из магазина, стараясь шагать неторопливо, толкнул стеклянную дверь, поспешил на стоянку и быстро осмотрел ее ряд за рядом. Черная «Ауди-Q7» стояла четвертой в третьем ряду. Драгош сделал глубокий вдох, машинально потрогал внутренний карман куртки, развернулся и вернулся в помещение.

В туалете приятно пахло моющим средством с лимонной отдушкой, отбивающей запах хлорки. Двое мужчин мыли руки, другие двое стояли спиной у писсуаров. Высокого блондина среди них не было. Драгош насчитал пять кабинок: три с зеленой задвижкой, две – с красной. Он оперся о раковину и сделал вид, будто рассматривает себя в зеркало, в котором отражалось пространство за его спиной. Первые двое мужчин вытерли руки о рулонное полотенце и вышли. Пацан в здоровенных наушниках отошел от писсуара и удалился, не помыв руки. Потом дверь одной из кабинок приоткрылась. Драгош напрягся, приготовившись к прыжку. Седой мужчина лет семидесяти нетвердой походкой приблизился к раковине. Драгош выдохнул, но внимания не ослабил. Теперь он не сводил глаз со второй кабинки.

Старик неторопливо и тщательно высушил руки и направился к выходу. Второй мужчина у писсуара, видимо, испытывал какие-то трудности: он неподвижно стоял там уже пять минут. В конце концов ушел и он. Решив, что настал подходящий момент, румын развернулся и изо всех сил ударил ногой в дверь с красной задвижкой. Замок открылся без сопротивления, и высокий блондин, сидевший на унитазе со спущенными штанами, оторопело уставился на Драгоша. Прежде чем тот сообразил, что происходит, Драгош кинулся на него, ногой выбив дверь у себя за спиной. Блондин даже не успел вскрикнуть, когда Драгош схватил его за горло левой здоровой рукой; он отбивался, но румын навалился на него всем телом и, прислонив вплотную к крышке унитаза, крепко удерживал его коленями, локтем и мощной, как у быка, грудью. Потом немного ослабил хватку, сунул правую руку во внутренний карман куртки, вытащил свой нож-автомат «Хало» и приставил его к горлу водителя-лихача. Тот наконец понял серьезность своего положения, и его передернуло. Он пробормотал что-то по-немецки, а Драгош, не заботясь о том, понимают его или нет, прошипел: «Nici o lipsă de respect eu»[7]. Он нажал на кнопку выброса лезвия, и оно с сухим щелчком пробило сонную артерию блондина, который забился в судорогах и всей своей тяжестью рухнул на сиденье унитаза. Его рубашка окрасилась в кровавый цвет.