— Я не пил, мама, — сказал он терпеливо.

— Надеюсь. Послушай, сыночка… я забыла тебе сказать, ты купи завтра венорутон. И еще корвалол закончился.

— Да, — отозвался он, — корвалол. Хорошо.

— Скажи ей, что ты не сможешь, — прошипела Майя ему в ухо, — ты же улетаешь! Она же будет волноваться… Или нет, просто позвони ей из аэропорта. Да, наверное, так лучше.

— С кем ты разговариваешь, Эдик? — подозрительно спросила мама.

— Это компьютер, мама… кино такое.

— А мне показалось, у тебя там женщина.

— Нет… никакой женщины. Это… на работе подарили. «Лара Крофт: Расхитительница гробниц». — Он торопливо положил трубку на рычаг.

Билеты? Зачем билеты? Куда? Куда эта авантюристка его тащит? На другой конец земли… Какая-то тайная организация, похищающая людей на органы? Чушь, кому он нужен со своим митральным клапаном?!

— Майя, — пробормотал он растерянно, — я не могу вот так, сразу… Это… Послушай, ты ключей не видала? А то я что-то никак…

— Где-то видела, — сказала она рассеянно, — погоди… Почему я не сказал маме, что у меня неприятности?

Чего побоялся? Что она решит, я безумен?.. Лучше пускай она решит, что я безумен, чем вот это… Сейчас я позвоню ей и скажу. Только не поворачиваться спиной.

Он осторожно потянулся к телефону, и телефон, словно отвечая на прикосновение, тут же зазвонил.

— Мама?! — крикнул он, косясь на Майю, которая вновь уткнулась в экран. — Мама…

— Дон Эдуардо, — голос был зловещ и в нем слышался заметный акцент, — вы, кажется, собрались в путешествие? Это не есть безопасно для вас и вашей женщины.

— Что? — Эдик Беленький чуть не выпустил трубку из взмокшей разом ладони. — Вы кто такой? Как вы смеете мне угрожать?!

Майя подвинулась к нему длинным телом и тоже прижалась ухом к трубке. Темные глаза ее расширились.

— Рамирес! — прошептала она.

— Какой еще Рамирес? Послушайте, вы, там… хватит хулиганить.

Это заговор, подумал Эдик в отчаянии, какие-то авантюристы, актеры… Но что им от меня нужно?

— Ты, каброн, — сказал очень мужской, очень агрессивный голос где-то далеко, — не лезь не в свое дело… Профессор скоро есть в наших руках, а если твоя мучача поднимет шум, мы вырвем ей сердце. Ясно тебе, ико де пута? Так и передай ей, буэно?

— Откуда вы…

Но страшный голос в трубке уже сменился короткими гудками.

Майя кусала тонкие пальцы.

— Это Рамирес, — сказала она безнадежно, — сам Рамирес. Ох, что же делать? От него не уйти. Он способен на все.

— Откуда он знает мой телефон?

— Знает. — Майя покачала головой, белая морщинка между бровями стала глубже. — У него везде информаторы. Он знал, куда я пойду… Куда же мне было еще идти, как не к тебе? — Она заметалась по комнате, собирая вещи и заталкивая их в сумку. — Нам надо уходить. Немедленно. Хотя нет, он бы не позвонил, если бы… Мы уже у него в руках!

— Майя, что-то я хотел… ах, да. Где ключи?

— Черт, я же только что их видела. Сейчас!

— Майя… — Он заставил себя вдохнуть-выдохнуть. — Если бы мы были у него в руках, он бы не звонил и не угрожал. Угрожают, когда ничего не могут сделать. Откуда, кстати, он знает русский?

— Но у него же отец… ты же знаешь, цыганский барон. Он откуда-то отсюда, то ли из Молдавии, то ли… в общем, отсюда. Рамирес — человек с темной биографией.

— Это я уже понял, — сказал он устало.

— Может, он… Ты знаешь, я не подумала. Он просто старается нас запугать. Или выманить на улицу. Заставить бежать. Чтобы схватить без помех. Здесь мы в безопасности, ты прав.

Она вновь заметалась по комнате. Тень прыгала по стенам, по мебели. Эдик смотрел и думал: она точь-в-точь как настоящая. Как это у них получилось? Почти настоящая, но не совсем. Подделку всегда видно. Разыграно как по нотам: этот Рамирес мне угрожает, она уводит меня из дома — и что? Неужели все из-за жилплощади? Из-за квартиры? Какая-то чудовищная афера. Но тогда им придется устранить маму… Бедная мама! Надо предупредить ее. Пускай она думает, что я ненормальный, все что угодно. Пускай срочно звонит тете Кате. У тети Кати сын адвокат. Или нотариус. В общем, что-то в этом роде.

Зазвонил телефон.

Разыграно как по нотам. Звонки, звонки… Это чтобы окончательно выбить меня из колеи.

Он не знал, что лучше — брать трубку или нет. Потом решил все-таки взять.

— Эдуард Борисович? — спросил другой, деловитый мужской голос.

— Да, — нервно ответил он.

— Майор Сергеев, ФСБ. Вам только что угрожали по телефону.

— Да. То есть…

— Этот человек сейчас у нас. Мы его давно ведем. По документам Рамирес Козо. Знаете такого?

— Первый раз слышу, — сказал Эдик с отвращением.

— Все же мы хотели бы выяснить, почему он звонил именно вам. Завтра утром, к десяти ноль-ноль, будьте готовы, за вами заедут.

— В десять ноль-ноль — повторил Эдик механически, — хорошо.

— Что? — Майя опять стояла рядом, придерживая его за плечо смуглой ладонью с тонкими крепкими пальцами. — Что он сказал?

— Рамирес арестован, — проговорил Эдик без выражения, — сидит в КГБ. Тьфу, в ФСБ. В общем, сидит.

Она всплеснула руками, обернув к нему нежное узкое лицо:

— Папа всегда говорил: у тебя счастливая звезда! Когда ты с нами, все получается, все удается! Какое облегчение, господи, какое облегчение!

— Да, — вяло сказал он, — да. Майя, послушай, где ключи?

— И нам не надо выбираться сейчас под этот ужасный дождь. Я так устала, Эдуардо, я так устала. Я стараюсь быть сильной — ради папы, ради тебя, но…

— Но…

— Хоть какая-то передышка. Конечно, ни на какую очную ставку ты не идешь. В пять утра вызываем такси, едем в аэропорт. Пока они не спохватились. Но время еще есть. Слава богу, время еще есть! — и она обняла его.

Чем она душится таким сладким?

— Куда ты дела ключи? — спросил он сквозь зубы.

— Ах, да! — Она слегка оттолкнула его ладонью и бросилась в коридор. — Куда же я их… Я была не в себе, совершенно не в себе…

Эдик видел, как она, склонившись, роется в карманах плаща. Не отрывая взгляда от ее спины, затянутой в пушистый халат, он на цыпочках прошел в кухню и взял с подоконника тяжелый кругляшок керна. Каменный столбик уютно лег в руку. Почему-то керн был теплый. Странно.

Один удар, — подумал Эдик, — всего один удар. Тело завернуть в палас и вытащить на пустырь. Сумку с вещами туда же. Черт, где ключи? А то я окажусь запертым в одной квартире с трупом.