Несмотря на немалый авторитет Щукаря и его специально усиленный голос, парень был явно не в восторге от того что ему возможно придется не просто провести здесь весь день, но и заночевать рядышком с обогатительным цехом. Из-за этого его испуганный взгляд постоянно срывался с лица старика и скользил по стене, видневшейся между деревьями.

Несмотря на летний, солнечный день даже на расстоянии полусотни метров, был отлично виден белый иней, покрывающий кирпичную кладку на обширных участках, к тому же от цеха периодически веяло реальным холодом, будто от включенного кондиционера.

— Что ты зенками своими вращаешь, Шпала стоеросовая, быстро отвечай, ты всё понял⁈ — не выдержав, рявкнул Щукарь.

— Да, да. Всё дедушка я понятно. Сижу здесь, никуда отсюда не петляю и жду вас — скороговоркой протараторил высокий старатель.

— Ну тогда мы пошли.

Щукарь указал мне на приготовленные баулы и верхнюю тёплую одежду, которую мы с ним не одевали до поры, чтобы не спариться под лучами солнца. Среагировав на жест, я застегнул ватную фуфайку, накинул на неё короткий тулуп и напялил шапку ушанку. Затем Шпала помог мне одеть перевязь с палашом, перешитую разгрузку и рюкзак с подвешенными сбоку снегоступами.

В это время, облачающийся во всё теплое, дед Щукарь, придирчиво на меня поглядывал и периодически удовлетворённо кивал. Последними я сунул Кольт в кобуру, теперь пришитую на животе, прямо к фуфайке, прицепил укороченный автомат Калашникова к кольцу с правой стороны и взяв в руки короткую двустволку, зарядил её патронами с золотой картечью. Осмотрев телегу, убедился, что ничего не забыл и уставился на готового к выходу Щукаря.

Около цеха расположились пышные зеленные заросли, а на небольшой полянке со стоящей посреди неё телеги цвело разнотравье с васильками и ромашками. На этом фоне, наше нынешнее, тёплое облачение выглядело совсем уж нелепо.

— Ну что лейтенант пошли, а то ведь тяни не тяни, а похода на ту сторону всё равно не избежать — изрёк Щукарь и погрозив кулаком Шпале, повернулся и направился к стене цеха.

Я, кивнул оставшемуся парню и последовал за крепким стариком, при этом явственно ощущая, что он несмотря на кажущееся спокойствие, волнуется посильнее меня.

Добравшись до стены, мы обогнули ворота, заваленные до верху отработанной породой и немного углубились в заросли. Тут Щукарь забрался в кусты и разгрёб старый валежник. Затем указал на запертые на навесной замок ржавые створки люка.

— Сразу после того как сюда пришла беда, все ворота обогатительного военные завалили, чтобы оттуда никакая мерзопакость наружу не выскользнула. Но кой-какие тайные лазы всё равно оставили для групп, исследователей, которые должны были внутрь заходить.

— И что, много этих групп там побывало? — поинтересовался я.

— В обогатительный официально заходили шесть раз. Три раза военные и три смешанные с учёными группы, а вышли назад только две смешанные группы, которые я лично заводил, а потом скоренько эвакуировал, когда там полная жопа начиналась — объяснил Щукарь и вскрыв навесной замок своим ключом, принялся разматывать тяжёлые цепи, вдетые в дополнительно наваренные проушины.

— И быстро там эта жопа каждый раз начиналась?

— Если по указанному проводником маршруту не идти и начинать расходиться как бараны, пришедшие на экскурсию в краеведческий музее, то почитай сразу начиналась, а если слушать того, кто сюда десяток раз сам в одиночку залазил, то можно попробовать пожить какое-то время.

— Всё так плохо? — пробурчал я и помог оттащить цепь от вросших в землю прямоугольных створок.

— Сам увидишь — ответил Щукарь и схватившись за толстую проушину, со скрипом откинул ржавую воротину.

В тот же миг снизу пахнуло лютым холодом, тут же превращающимся в пар, после контакта с теплым воздухом. И как мне показалось этот холодок не просто пытался прокрасться под одежду, а пронизывал саму человеческую суть. Затылок тут же предупредил о приближающейся опасности, а глаза увидели уходящие вниз, заиндевевшие ступеньки.

Как только вторая створка была откинута в сторону, я увидел спуск и туннель, ведущий в сторону цеха. Щукарь ступил на ступеньки первым, предварительно предупредив чтобы пока он не доберётся до дна, я не спускался.

— Всё лейтенант, вроде нормально — услышал я после небольшого осмотра. — Давай топай сюда, только аккуратно, а то тут на нижних ступеньках толстый ледок намёрз.

Оказавшись внизу я включил фонарь и осветил широкий, прямоугольный коридор с идущими вдоль него водопроводными трубами. Стены и метал покрывал колючий иней, а с потолка кое где свисали сосульки, вросшие в железобетонный пол. И в одной из этих приросших к полу прозрачных колонн, я увидел скукожившуюся фигуру, сидящего человека, облачённого в тулуп и мохнатую шапку.

— А это кто? — поинтересовался я.

— Один из местных охотников, вольный старатель по кличке Худой. Он у нас немного силу чуял, по плохим местам ходить умел и всякое разное на продажу там искал. А ещё золотишко мыл и мог себе руками путь освещать. Лет двадцать назад, когда он мне в конец надоел своим нытьём, я его послал туда куда подальше. А этот ирод мой лаз нашёл и сюда сучонок пролез. Хотел старое цеховое хранилище, с полуфабрикатным золотом найти. На ту сторону Худой сходить смог, немного там поплутал и даже умудрился вернуться, но до выхода наверх всего каких-то десять метров не дошёл — объяснил Щукарь уже подходя вплотную к примороженному мертвецу.

— А почему он не дошёл?

— Судя по сизым меткам на плече, его ледяной паук ужалил. А после этого, ежели в течении получаса на солнышко не выбраться, то тело с каждой минутой будет все больше и больше охлаждаться, пока окончательно не заледенеет. И не костер, не открытый огонь такому человеку согреться не поможет. Худой, когда выходил рукав зипуна на себе запалил и даже это ему не помогло — Щукарь указал на обугленный элемент одежды, хорошо видный под слоем льда.

Остановившись рядом, я осветил трофейным фонариком, провалившегося к стене мертвеца и увидел в прорехе одежды, на его плече две мелких сизых ранки, от которых расходилась сеть вздутых капилляров. Ещё в глаза бросились зрачки мертвеца, в которых горел голубой огонёк, почему-то вызывающий тень чувства тихого ужаса.

— А почему ты Павел Лукич не вытащил его отсюда и не похоронил?

— А зачем? Худой жаден был не в меру и чего хотел, того и добился. Так пускай теперь после глупой смерти, послужит другим напоминанием. Ведь нормальный человек, ежели сюда случайно залезет, посмотрит на него и сразу поймет, что дальше лезть точно не стоит.

Пройдя вдоль труб ещё метров двадцать, Щукарь осветил полуметровое пятно необычного, сизого инея, видневшееся на стене. Его колючки были значительно подлиннее, обычного белого.

— Ну а с этого места лейтенант начинается твое обучение — изрёк старик и я, направив луч фонаря на пятно, высветил синеватую призрачную испарину, окружающую необычный иней. — А ведь твой фонарь как раз может высвечивать его истинную, подлую суть. Значит так, заруби себе на носу, увидишь сизую или синюю расцветку хоть на льду, хоть на изморози, покрывающей железо, ни в коем случае не трогай эти места голой рукой, иначе потом пару часов не сможешь её чувствовать. А если пятно совсем тёмно-синее будет, и ты в него к примеру, наступишь ногой, обутой в валенок, то считай, что отмороженные пальцы сразу пойдут на ампутацию.

— Криогенная, шоковая заморозка — озвучил я свои мысли и Щукарь утвердительно кивнул.

— Ну ежели по-научному, то, наверное, она самая. А теперича парень потопали дальше, а то время не терпит.

Пройдя ещё три десятка метров, мы проскользнул мимо нескольких ледяных колонн и наконец вышли к оболочке, окружающей аномалию. Непроницаемая для взгляда стена, состоящую из призрачных снежинок, яростно кружащихся, в как казалось никогда не заканчивающимся танце.

— А вот тут давай осторожненько, иначе легко обморозиться можно — предупредил Щукарь. — Смотри в оба на снежинки и переходи внутрь, только когда они максимально затормозят. И ни в коем случае не суйся, если они вот так как сейчас, бешено кружатся.

Проведя инструктаж, старик застыл на месте в ожидании правильного момента, и он настал через пару минут, когда снежинки неожиданно перестали судорожно дёргаться и практически застыли на месте.

Сделав пару быстрых шагов, Щукарь пересёк преграду и бесследно исчез за призрачной стеной. Сразу после этого снежинки снова яростно заметались, заставив меня ждать свою очередь ещё около