Она чуть повернула голову и заметила, что я уже не сплю. И тут же перегнулась через меня, все еще сладко позевывавшую, чтобы выглянуть в иллюминатор и посмотреть на проплывающую далеко внизу землю. Странно просыпаться и видеть, что чужой человек практически лежит у вас на коленях. Может, она не раз это делала, пока я дремала. Нет, лучше об этом не думать.

Из кабины пилотов по салону самолета разнесся знакомый сигнал, сообщивший пассажирам, что мы прибываем на Филиппины. Я взглянула в иллюминатор – голова Лин была совсем рядом с моей – и увидела, что мы пролетаем над Манилой, которая напомнила мне Сан-Диего или Чикаго с их небоскребами, линиями электропередачи, транспортными артериями, крест-накрест пересекающими город. В общем, сверху это был мегаполис, похожий на любой другой, расположившийся в большой бухте. Но меня поразило, насколько современным он казался, если бросить на него мимолетный взгляд из самолетного окна.

К тому времени я уже очень хорошо освоила процедуру высадки из самолета и, оперативно подхватив свои вещи, легко определяла, какая очередь движется быстрее других, и проходила все формальности с минимальными затратами времени. У меня даже развилось удивительное шестое чувство, позволявшее отыскивать транспортер с выдачей багажа с моего рейса по указателям на любом языке.

Не сильно задерживаясь в аэропорту филиппинской столицы, я поспешила на улицу и примостилась с чемоданом и ручной кладью на краю тротуара, чтобы поймать такси.

Стоило мне только выйти из здания, как я ощутила удушающую жару и влажность. Казалось, что меня завернули в промокшее насквозь одеяло. Я вся покрылась липким потом. Обычно перемена климата во время путешествий не сильно меня беспокоит. Но тут был другой случай. Такого дискомфорта я никогда еще не чувствовала. Мне больше всего хотелось поскорее сесть в машину с работающим кондиционером.

В этот момент подъехал Толстяк на своем автомобиле.

Редко кто представляется таким именем, или, точнее, прозвищем. Но тут ситуация была еще комичнее, потому что, на мой взгляд, оно ему совершенно не подходило. Водитель был тощим как спичка. Может, он чувствовал себя толстяком и назвался так, чтобы явить миру свое внутреннее «я»?

Видимо, у меня на лбу было написано «Подберите меня побыстрее!» и «Деньги у меня есть!», потому что, представившись, Толстяк сразу начал методично грузить мой чемодан в багажник. И мы поехали.

Выяснилось, что раньше он и вправду был крупным мужчиной, но из-за диабета сильно похудел. Все это водитель поведал мне, пока мы ехали по городу. Нам нужно было добраться до Макати, делового центра Манилы. Толстяк был истинным филиппинцем – веселым, обаятельным и говорливым. В полете я выспалась и теперь была не прочь поболтать.

Мимо нас проехало несколько странных, больших и похожих на джипы старых автомобилей. Они были набиты пассажирами. Те, кому не хватило места в салоне, стояли на подножках сбоку и сзади, а также сидели на крышах.

– Что это такое, Толстяк? – полюбопытствовала я. Было смешно и приятно называть его так.

– Их называют «джипни».

Джипни – основной вид общественного транспорта, которым пользуются местные жители. Это странный гибрид миниатюрного школьного автобуса, «Лэндкрузера» без сидений и армейского джипа без всяких признаков комфорта. Джипни, принадлежащие крупным транспортным компаниям, выглядели единообразно, а остальные были самых разных моделей и расцветок с яркими логотипами на корпусе. Почти на всех красовались надписи «Бог любит вас», «Бог – это любовь» или «Удачи!». Поначалу в джипни переделывали оставшиеся со времен Второй мировой войны американские армейские джипы. В них могли усесться четверо, однако вскоре их научились расширять так, чтобы салон вмещал шестнадцать человек. Открытую машину снабжали металлической крышей для защиты от солнца, и вот вам муниципальный автобус. Я засмотрелась на одну из таких машин, ехавшую через полосу от нас, в то время как мимо пронеслись мужчина и женщина на мопеде. Между ними приткнулась маленькая девочка не старше двух лет. А чуть позже я, глядя в окно машины, столкнулась нос к носу с мальчишкой лет восьми, который с криком бросился к нашему автомобилю. Он прижал лицо к стеклу и несколько раз поднес левую руку ко рту. Паренек был грязным, одетым не по погоде и, судя по жестикуляции, хотел есть.

Во-первых, меня испугал звук, с которым он ударился о корпус машины. Потом, рассмотрев голодного мальчика, я пришла в ужас. Я никогда не видела так близко детей-попрошаек. Его несчастные, полные отчаяния глаза запали мне в душу. Но машина тронулась, и мне оставалось лишь обернуться, чтобы последний раз взглянуть на него. Неужели, думала я, на Филиппинах дети все время будут подходить ко мне и просить еду? Я мягкосердечна, и мне будет очень тяжело это выносить.

Дело в том, что много лет назад мы с Китом решили, что будем давать деньги организациям, помогающим бедным, но не отдельным людям, просящим милостыню на улице. Позже мой муж согласился пойти на некоторые уступки, потому что мне так трудно отказать человеку, если он просит. Поэтому я стараюсь держать про запас несколько долларов на случай, если ко мне обратится нуждающийся. Но за границей я не должна подавать никому. Таков был наш уговор. Кит посчитал, что так будет безопаснее. Маленький попрошайка давно скрылся из виду, а я все еще разрывалась между рациональным стремлением выполнить условия нашего соглашения и зовом сердца, которое призывало помочь мальчику.

Мне было больно думать о нем. Болтать расхотелось. Толстяк взглянул на меня в зеркало заднего вида, понял мое настроение и молчал до конца поездки.

Продолжая наш путь в Макати, мы проехали мимо филиппинских трущоб. Прилепившиеся друг к другу жилища были сооружены из разных обломков и обрезков строительных материалов – жести, железа, картона, деревянных досок. У многих «домов» не было дверей, а у некоторых – даже стен. Они представляли собой навесы, водруженные на какие-нибудь опоры. Мальчишки возились в глубокой луже. Они зачерпывали ведерками колодезную воду и выливали ее себе на голову, явно получая удовольствие от этого. Я немного успокоилась и подумала, что местные жители тоже считают такую погоду слишком жаркой.

Несмотря на ужасающую бедность, филиппинцы по натуре – самый счастливый народ в мире. Они умеют ценить то, что имеют.

– В Америке у людей есть многое, а вам все мало. Вы всегда хотите большего, – говорил Толстяк. – А на Филиппинах мы довольствуемся малым и радуемся этому.

Эти острова принято считать страной «третьего мира», но те, кто родился здесь, не очень-то хотят покидать родину.

Мы прибыли в отель, и я распрощалась с Толстяком. Заполнив анкеты на стойке регистрации, я поднялась в номер и распаковала вещи. Надо как следует отдохнуть – завтра будет напряженный день, большая деловая программа. Я присела на кровать, которая показалась мне мягкой и удобной, и задумалась. Поездка по городу произвела на меня большое впечатление. Мне показалось, что здесь живут счастливые люди. На душе стало легко, сердце радостно билось в ожидании, что завтра со мной случится что-то хорошее.