Шло лето 1980 года, с начала работы минул почти год! Было затрачено четверть миллиона рублей! Это еще старые рубли, которые имели цену, в переводе на наши деньги – многие и многие десятки миллионов.

В итоге комиссия заключила: трапы-эскалаторы не выдержали испытаний и подлежат списанию.

Эпопея на этом не закончилась. Руководству Министерства гражданской авиации не давали покоя пять первых неподвижных ступенек, оно решило довести дело до конца и закупило эскалатор-трап, который поднимал с земли, за границей, теперь уже расходы пошли в валюте. Но воспользоваться чудо-техникой никто не успел, старики руководители один за другим быстро ушли, подошел 1985 год.

«Динозавров» отправили в металлолом, а иностранное дорогое приобретение – в спецхранилище.

В этой истории нравы рубежа восьмидесятых годов проявились словно через увеличительное стекло. Кто решал этот вопрос на уровне Политбюро конкретно – не знаю, но главным исполнителем-послушником явился министр гражданской авиации Б.П.Бугаев, бывший когда-то личным шеф-пилотом Брежнева. За многолетнее свое усердие он был многократно вознагражден: лауреат Ленинской и Государственной премий, дважды Герой Социалистического Труда, три ордена Ленина, два – Красного Знамени, Главный маршал авиации.

Сколько подобных усовершенствований придумывалось услужливыми, усердными изобретателями?..

В первом корпусе Кремля в зале пленумов установили перила, чтобы партийные руководители могли опираться на них, выходя на трибуну.

Во Дворце съездов смонтировали дополнительный лифт с первого этажа – вниз, в комнату президиума, прямо перед выходом на сцену.

Со стороны Кремлевской стены сделали эскалатор для подъема на мавзолей, как-никак от кремлевской земли до правительственной трибуны – высота четырехэтажного дома. Брежнев эскалатор уже не застал (в свой последний Ноябрьский праздник, за три дня до смерти, он поднимался на трибуну пешком), им пользовались очередные тяжело больные генеральные секретари – Андропов и Черненко.

При Андропове по предложению медиков для главы партии изменили систему официальных встреч и проводов: с Внуковского аэродрома перенесли в Кремль. Что-то на манер американцев. За отсутствием знаменитой лужайки, которая живописно раскинулась у Белого дома, наши лидеры стали принимать высоких гостей прямо во дворе Большого Кремля. Но однажды, при Горбачеве, когда торжественно встречали Раджива Ганди, хлынул дождь, и все кинулись под пешеходный переход. С тех пор торжественные встречи и проводы перенесли в Георгиевский зал Кремля.

Андропов сам попросил установить в новом здании ЦК трибуну не ниже стола президиума, как планировалось строителями, а рядом со столом, чтобы не спускаться. Но Андропов умер, просьбу выполнить не успели.

Атеросклероз мозговых сосудов сделал Брежнева человеком неполноценным не только физически, но и нравственно, он терял способность оценивать критически свои поступки, стал податлив на всякого рода побрякушки. Последние лет пять-шесть управделами ЦК КПСС перед каким-либо визитом звонил в республиканский ЦК своему коллеге и заранее договаривался, что лучше подарить высокому гостю – кольцо, ружье?

Склонность к стяжательству, наградам – результат старческого, склеротического состояния. Этот тяжелый, дурной перелом произошел буквально за пару лет. Вначале Леонид Ильич как-то слабо сопротивлялся услужливым соратникам. В 1978 году он отказывался ют ордена «Победа», понимая, что им награждают только за военные заслуги. Но дружный хор партийных сподвижников во главе с министром обороны, маршалом Устиновым легко убедил его:

– Ведь вы – главнокомандующий могучей державы! Боретесь за мир во всем мире!

Он согласился.

И от «Воспоминаний» своих он вначале не был в восторге:

– Ну что, подумаешь. Ничего особенного, так жизнь сложилась.

Но партийные идеологи заговорили в один голос:

– Что вы, Леонид Ильич, это же целая историческая эпоха! Такой пласт времени! Надо, чтобы все изучили эти книги.

– Ну, раз вы так считаете…

Профессиональные литераторы наперебой убеждали: замечательно, гениально! Больному старику легко внушили, что его гениальная жизнь – пример для всего поколения.

Когда Вячеслав Тихонов читал по телевидению «Малую землю», Леонид Ильич совершенно искренне проникался:

– А что – хорошо. Действительно интересно получается.

Еще бы не интересно: любимый актер с экрана рассказывает о его жизни.

Очень любил песню «Малая земля» в исполнении мужских голосов, особенно Муслима Магомаева. Впервые он услышал ее на Дальнем Востоке. Какой-то мичман Дальневосточного военного округа – высокий, крупный, мосластый парень – пел ее в местном Дворце культуры. Бас – мощный, пел – стены тряслись. Леонид Ильич растрогался, после концерта поблагодарил мичмана, пожал руку. Парень оказался пробивной, через пару лет объявился в Москве и через Рябенко добился встречи с Леонидом Ильичом. Брежнев снова поблагодарил его и вручил именные часы.

…Я снова и снова (с сожалением и горечью) размышляю о том, почему он не ушел на покой в середине семидесятых. Думал ли он об уходе? Да. Иногда, когда очень уставал или закашливался, Виктория Петровна заводила разговор:

– Леня, может, ты уйдешь на пенсию? Тяжело тебе уже. Пусть молодые…

– Я говорил, не отпускают.

Когда по телевидению показывали его, беспомощного, она также начинала этот разговор.

Действительно – не отпускали. При мне еще в середине семидесятых, после какого-то очередного награждения, он, еще будучи более-менее в норме, сказал членам Политбюро:

– Устаю. Может быть, действительно уйти на пенсию?

Все дружно заговорили: да что вы! Не может быть и речи.

А Андропов посоветовал:

– Вы поменьше себя утруждайте. Мы будем на себя больше брать.

В интервью, которое Александров-Агентов дал незадолго до своей смерти, на вопрос журналиста: «Каково вам, человеку образованному, было работать с весьма недалекой личностью, каким остался у многих в памяти Леонид Ильич?», бывший помощник ответил:

– Я никогда не соглашусь с таким грубым упрощением личности Брежнева. Он в последние годы жизни дважды ставил вопрос о своей отставке, но «старики» – Тихонов, Соломенцев, Громыко, Черненко – не допустили этого: больной Брежнев был им удобен.

Брежнев уже ничего не мог. А те, кто мог, – им ничего было не надо, кроме кресел. Они очень боялись, чтобы кто-то из молодых не вырвался вперед, и тогда всем им придет конец.

Весной 1982 года произошли события, которые оказались для Леонида Ильича роковыми.

Он отправился в Ташкент на празднества, посвященные вручению Узбекской ССР ордена Ленина.

23 марта по программе визита мы должны были посетить несколько объектов, в том числе авиационный завод. С утра, после завтрака, состоялся обмен мнениями с местным руководством, все вместе решили, что программа достаточно насыщенна, посещение завода будет утомительным для Леонида Ильича. Договорились туда не ехать, охрану сняли и перебросили на другой объект.