Что ж… У бойцов заслуженные увалы, так что сильно им надоедать не стал — пусть расслабляются. Думаю, сегодня в городском доме терпимости будет спущено немало рублей… Ну да они заслужили, особенно паренёк, прибивший двурогого.

Приходько обнаружился не в кабинете, вернее небольшой комнатке, именуемой этим громким словом. Помещение это было выделено ему как заместителю командира роты, однако сейчас бравый пожилой старлей обретался в каптёрке, где шумно выяснял отношения с кем-то. Вернее, устраивал ему разнос.

— Ты что, рукоблуд комнатный, решил что я ничего не замечу?! — бушевал мой командир. — Я тебя, сын крысы и зайца, в ведре помойном рожденный, спрашиваю — где башка?!

— Господин старший лейтенант, ну ей-ей — по приказу командира роты капитана Доронина башка трёхрогая передана в штаб полка! Что я мог сделать?!

— Падали ты кусок, ты ведь помнишь, что положено за незаконное присвоение боевых трофеев? Особенно офицерского состава?! Я ж тебя, паскуда, на губе сгною! Ты же, падаль, у меня в штрафные батальоны отправишься за воровство…

Губа… Иначе говоря — гауптвахта. Этот термин в обоих мирах совпадал, как ни странно. В тесном помещеньице за простым деревянным столом сидел невысокий, пухленький мужичок. К моему удивлению, не бездарный — первый ранг, Подмастерье. Объемное брюшко не позволяло толстяку полностью придвинуться к столу, а по гладко выбритому лицу с тонкими, щегольскими усиками, что ему совершенно не шли, текли капли пота, капая на едва ли не парадный мундир из хорошей ткани — признаться, даже у меня парадная форма была намного дешевле. Хотя чему удивляться — этот хорёк, что сегодня явно собирался куда-то в хорошее заведение, был старшиной роты — ответственным за материально-техническое оснащение персонажем. Ну и хранителем всех добытых в боях трофеев и многого другого…

— Здрасьте, — поздоровался я, глядя на потеющего прапорщика. И, переведя взгляд на своего прямого руководителя, поинтересовался — А чего, собственно, за проблемы? Ну отдали в штаб полка башку рогача, и бог с ней, пускай вешают на стенку да гордятся.

— А сто тысяч рублей за эту башку тоже прикажешь штабным оставить? — повернулся ко мне Приходько. — Из которых тридцать — положены подразделению, которое участвовало в устранении урода и семьдесят — тому, кто это сделал, если таковой имеется? А в твоём случае, учитывая что башку добыл ты единолично, тебе вся сотня положена! Тоже хуйня и неважно?

— Не, ну если вопрос так стоит! — поднял я брови. Сто штук, из которых семьдесят мои! — Ты чего, хорёк потный, совсем местами поохуевать решил? Где моя башка, падаль?!

— Г-господа, я же говорю — мне приказали, я выдал. Я же не дурак, такие трофеи воровать! — запаниковал прапорщик, когда в моей руке вспыхнула шаровая молния. — Но в данном случае капитан приказал передать её в штаб. Я даже уточнял, уверен ли он в подобном решении — он сказал, что бы я заткнулся и отдал её!

— Признаться, не ожидал такой подставы от Доронина, — вздохнул я. — Хотя… А откуда мне знать, что ты не врёшь?! — втрое увеличил я молнию.

— Господин лейтенант, прошу вас вспомнить о том, что за умышленное нанесение вреда военнослужащему Имперской Стражи карается… — быстро-быстро заверещал бедолага, ещё сильнее потея.

— А нам похрен, — ласково заявил старлей, тем не менее устанавливая довольно мощный полупрозрачный щит между нами. — Знаешь, ведь если мой друг решит бить тоненьким потоком молний из этого шара, то мы вполне сможем всё списать на какой-нибудь инфаркт.

— Или инсульт, — заметил я.

— Да, или так, — легко согласился Приходько. — В общем, насрать на что. Тебе уже точно будет всё равно, уродец… Жаль, Герасимов погиб — вот он был толковым мужиком, не то, что ты. И свою выгоду соблюдал, и нас не обижал… Не то что ты, Кондратьев. Так не поведаешь ли ты мне, с какого хера лично Доронин явился за нашим трофеем, что бы отнести его в штаб полка, учитывая, что и начальник штаба, и командир полка — оба тоже Кондратьевы? Только в отличии от тебя — нормальные, числящиеся потомственными дворянами.

— Да не знаю! Не знаю, мыть вашу за ногу! — заорал окончательно потерявший хладнокровие пухляш. — Ну да, ну да, я слабосилок! И меня устроили на хорошую должность, сместив предыдущего вашего старшину! Но я не крал ничего! Сраный капитан реально пришёл потребовал сраную голову!!! Не верите — идите до него доебитесь, чего вы ко мне пристали?!

— Знаете, господин лейтенант, мне кажется, что наш хорек не врёт, — задумчиво заметил старлей. — Думаю, стоит этого сраного хорька отпустить. Пусть живет пока… Но на всякий случай — этот лейтенант из такого Рода, что твой Глава сам тебя распнет на кресте, если узнает, что у вас конфликт.

— Это из какого? — поинтересовался прапорщик Кондратьев, вмиг напрягшись.

— Из доухя сильного, — резко ответил старлей. — Всё, сиди обтекай.

Я вышел за старлеем. Тот, не останавливаясь, проследовал в курилку, где сейчас сидели наши солдаты. Мрачно оглядев шестнадцать бойцов, тот коротко бросил:

— Товарищи солдаты — съебитесь пожалуйста. На с лейтехой пообщаться нужно.

Естественно, никто дополнительных вопросов задавать нее стал. Бойцы с сержантами молча ретировались, оставив нас вдвоём. Старлей достал из нагрудного кармана портсигар и вытащил одну папиросу. Вторую протянул мне, но я отказался.

— В общем, дела таковы, что нас нехило так кинули, — начал он, прикуривая от собственного пальца. Адепту не составило труда сотворить крохотный огонёк пламени. — Признаться, тут я отчасти сам виноват — когда мы дотащились до города, и я, и бойцы были в таком состоянии, что и соображать не могли. Переход вышел тяжелее, чем хотелось бы… Но Потапов, как ни странно, выжил, однако для его нормального исцеления требуются деньги. А большая часть трофеев принадлежит тебе… Солдаты уже скинулись, чем имели, на лечение наших раненных. Твой вот стрелок, например, который двурогого зашиб, продал свои трофеи, что бы оплатить курс лечения у Мастера всех тех раненных, у которых магические следы поражения имелись. Да и остальные чем могли, да скинулись — оружие чужаков царские интенданты скупают за неплохую цену… Вот только твои доспехи, мечи и жезлы пока продавать не стали — ждали твоего пробуждения.

— И зря ждали, — пожал плечами я. — Деньги дело такое, с