– Ах, да. – Кира подавила смешок. – Семья Филиппа – очень консервативна в вопросах родственных взаимоотношений.

– Что?

– Ничего, это я сама с собой разговариваю. Хорошо, я сейчас приму душ и приеду. Пирог – это сильный аргумент.

– Конечно. Там-то, небось, одними салатами питалась?

– Нет, – Кира сразу помрачнела, – меня хорошо кормили. Лучше мамы.

– Ну скажешь тоже! Ты что, с девчонками квартиру снимала?

– Нет, с мальчишкой. Но готовил он лучше девчонок.

– Ой, да ладно! Мужчина, который готовит, – это…

– А еще он умел чинить обувь, бытовую технику, сантехнику, мебель; а еще он работал на телевидении и писал замечательные сценарии; а еще он потрясающе составлял букеты и ухаживал как никто! А еще он… – На этом месте Кира заставила себя замолчать и покраснела. – Вот. Кроме всего прочего, он еще и красавец! И, кажется, в меня влюблен.

Петра молчала.

– Эй! Ты там еще?

– Я вот думаю, – медленно проговорила младшая сестра. – Или ты все врешь, или его звали Прекрасный Принц.

– Нет. – Кира вздохнула слишком сокрушенно. – Прекрасным Принцем звали другого. Впрочем, Петра, эти истории – не для тебя.

– Мне вообще-то уже исполнилось восемнадцать, если ты не заметила. Что за истории?

– Не важно.

– Кирка, ты меня интригуешь! Ни за что не подумала бы, что на такую недотепу, как ты, могло свалиться такое счастье!

– Спасибо за недотепу.

– Пожалуйста. Но ты и правда недотепа. Ты никогда не видишь настоящего везения!

– А ты думаешь, это везение?

– Ну, знаешь! – Петра поперхнулась. – Если все, что ты о нем рассказала, – правда, то считай, что ты вытянула счастливый билет, и будешь последней дурой, если выкинешь его.

– Спасибо еще раз.

– Кирка, что ты обижаешься?! Ну что ты всю жизнь обижаешься?! Ты вместо этого лучше подумай над моими словами.

– Зачем?

– Вдруг поможет!

– Ладно, я скоро приеду, – сказала Кира и повесила трубку.

Утро перестало быть уютным и умиротворяющим. В ее маленький хрупкий мирок ворвалась суровая реальность в виде родственников. И хочется защиты. Родное и теплое…

Кира со странным чувством посмотрела в потолок над собой. Там, в такой же комнате спит и видит счастливые сны самый дорогой и близкий человек на свете… Она очень скучает по нему, но боится идти… Родное и теплое. А может, это – Ян?

В подъезде стояла гулкая тишина. Время – двенадцать ночи. Когда-то она точно так же пришла к нему без предупреждения… С тех пор прошла целая жизнь.

А может, не стоит?..

Весь вечер она мерила шагами квартиру, она не смогла остаться у мамы, она не находила себе места. Она размышляла, когда пойти к нему, что сказать… и может, вообще – отдать шарф пани Ижек?

А потом, когда ночь вступила в свои права, поняла – что не может больше ждать и сомневаться. Не выдержит больше без него ни дня, ни часа, ни минуты… Дверь никто не открывал. В груди шевельнулось что-то, похожее на ревность. Интересно, почему вечером его нет дома? У него – новая девушка? Кира позвонила еще раз, с усилием надавив на звонок. С тем же результатом.

– Да что же это такое? – беспокойно переступая с ноги на ногу и уже откровенно ревнуя, бормотала она. – Черт побери! Ну где же ты?

В этот момент щелкнул замок, и дверь медленно поползла внутрь. В темной прихожей стоял лохматый Ян и тер полотенцем мокрую голову. Из одежды на нем были только джинсы. По груди красиво стекала капля воды. Кира почувствовала, как сердце проваливается куда-то вниз живота и рождает там знакомое волнение.

– Ну, кому не терпится? – недовольно произнес Ян, и голос его оборвался, когда Кира шагнула к нему. Ее тут же переполнило нежностью, жалостью, а еще – раскаянием из-за того, что он – дома, просто принимал душ, а она подозревала бог знает что!

– Яник… Ян… Ты собирался спать?

Он молчал, настороженно глядя на нее. Полотенце висело у него на шее, создавая невыносимо соблазнительный образ.

– Зачем ты пришла? – Он тяжело задышал, сжимая губы.

– Я… Вот. Ты забыл в Нью-Йорке. – Она протянула шарф.

– Спасибо. – Ян отступил в глубину коридора, стремительно распахивая дверь еще шире. – А ну – заходи!

– Ян, только, пожалуйста, не делай глупостей. – Кира быстро вошла к нему в квартиру, чувствуя, как на щеках загорается румянец.

– Ты имеешь в виду – не набрасываться на тебя и не насиловать?

– Ну… не в этом дело…

Он захлопнул дверь и тут же прижал Киру к стене, нависая над ней, словно убийца над жертвой. В его движениях была ярость и крайнее нетерпение:

– Теперь ты выслушаешь меня до конца и ответишь на все мои вопросы!

– Да, я пришла к тебе именно за этим, – с достоинством отвечала она, чувствуя, как коленки начали мелко дрожать. Кира не понимала, что терзает ее сильней: страх перед его необузданным темпераментом или желание.

Он прерывисто дышал ей в лицо. От него пахло мятой и знакомым парфюмом, который казался ей теперь неотъемлемым составляющим их объятий.

– Зачем я тебе нужен? Зачем? Что ты опять со мной делаешь?

– Что я с тобой делаю? Я тебя хочу.

– Хочешь?

– Хочу.

Ян заскрипел зубами.

– И все? То есть ты просто пришла меня соблазнить, а назавтра объявить, что я свободен!

Кира непроизвольно погладила его плечи, забралась под полотенце и, обняв, попыталась притянуть к себе. Ян вздрогнул, словно по нем пропустили ток, и перехватил ее руки в свои.

– Ты пришла добить меня? Да?

– Нет!

– Тебе мало одного мужчины? Тебе мало этого негодяя…

– У меня нет никого, кроме тебя!

– Ах, поэтому!

– У меня никого нет, ты слышишь? И не было после тебя! И не будет, между прочим! – Она закрыла глаза и отвернулась, вздернув подбородок.

– После меня?

– Да.

– Не было?

– Да!!!

– Ты врешь! – А руки уже держали ее совсем по-другому: нежно и нетерпеливо. А дыхание участилось. На несколько секунд Кире показалось, что всем своим существом Ян стремится к ней, что мысленно он уже обнимает и раздевает ее… Но совершить все это наяву ему мешала гордость.

– Ты пришла потому, что у тебя давно не был мужчины?

– Господи, нет, конечно! То есть – да… То есть… Ян.

Кира вдруг замолчала и посмотрела на него. Они совершенно не похожи с родным братом! Ну ни капли! Это прекрасно, мелькнуло у нее в голове, иначе целовать Яна было бы невозможно.