– Да, бывает… – Он вдруг замолчал.

А она подумала, что у нее сейчас разорвется сердце, потому что на месте его девушки ей никогда не быть. И что он никому не откроет свою душу, потому что душа принадлежит – той. Одной. Единственной. Которой сам он не нужен.

– У меня тоже.

– Ну вот видите. Бывает.

Да. А Эльзу жалко. Наверное, остаток ночи она плачет в подушку. Кира бы тоже плакала… Она вдруг почувствовала, как защипало глаза.

– Вот здесь, во двор.

– У вас хороший двор.

А в Праге – еще лучше! – хотелось крикнуть ей, и она машинально перевела взгляд на окна их с Яном квартиры. Свет горел в зале. Кира выскочила из машины как ошпаренная и заговорила, оглядываясь на окна:

– Как же мы… Как же вы… Лучше я сама…

– Хорошо, сейчас мы ее выгрузим и… У вас есть лифт?

– Дэвид, прошу вас! Я дальше сама. Да. Выгрузите и… уезжайте.

– Что такое?

– Я очень, – голос уже задрожал, – я очень прошу: уезжайте. Я справлюсь. Соседей позову. – Она вдруг смело положила руку ему на грудь. Куртка была жесткая. – Уезжайте.

Дэвид накрыл ее ладошку своей рукой и сказал:

– Вам очень тяжело со мной общаться?

– Нет, с чего вы взяли?

Он смотрел на нее принизывающим взором и молчал. Кира сдалась:

– Да.

– Кира.

– Что?

Дэвид сжал ее ладонь в обеих своих и стал дышать на нее, потому что на улице было холодно. От этого сердце ее разлеталось на мелкие кусочки.

– Вы очень хорошая. Можно, я вам как-нибудь позвоню?

– Уезжайте.

– Кира. У вас все наладится. Не грустите.

– Спасибо. У вас тоже. Уезжайте.

– Хорошо.

Дэвид молча вытащил машинку, поставил ее у подъезда и быстро скрылся. А она опять уселась на ступеньки, на этот раз – у своей парадной, и долго сидела, закрыв лицо руками.

Она не знала, что из темного окна кухни на нее смотрел Ян, который видел всю сцену от начала до конца.

Только через час она смогла подняться и позвонить в дверь. На щеках были следы слез.

– Я купила машинку. Помоги затащить в лифт.

Он молча кивнул и вышел вместе с ней. Когда машинка была поднята и водворена в ванную, Кира устало выдохнула и, не снимая верхней одежды, бухнулась на диван.

Ян сел рядом с ней.

– Я извиняюсь за зеркало.

– Ничего.

– Я хотел тебе кое-что сказать.

– Я тебе – тоже.

– Кира, я…

– Не надо! Не надо, не надо, не надо! – Она развернулась к нему, забравшись прямо в сапогах на диван (тот самый диван, который стал их первым пристанищем любви), и зажала Яну ладонью рот. – Ничего не говори. Ян… Ты очень дорог мне.

– В самом деле? – спросил он холодно, отнимая ее руку.

– Честно.

– Кира, зачем тебе это?

– Что?

– То, что ты мне сейчас говоришь. Ты пытаешься меня обмануть?

– Нет!

– Обнадежить? Ничего не выйдет.

– Нет! Ян, я тебе не вру.

– Врешь.

– Нет! Ты очень нужен мне. Но, видишь ли…

Он закрыл глаза и обреченно вздохнул:

– А тот человек, с которым ты стояла во дворе, он тоже нужен тебе?

Кира застыла.

– Ты видел меня в окно? Ты подглядывал?!!

– Да. Я ждал тебя.

– И что?

– Это я у тебя должен спросить: «и что?»

– Нет, все равно: что ты теперь сделаешь?

– Это – он?

Кира молчала, отвернув лицо.

– Это – человек, которого ты очень. Сильно. Любишь. Да?

– Это…

– Просто скажи: да или нет?!!

– Да!.. Да!!! Да, черт побери! – Кира вскочила и заметалась по комнате. – Что с того?

– Ничего. Уже ничего.

– Все! Закрываем эту тему.

– Хорошо. – Ян пожал плечами. Казалось внутри его сидит вулкан, который сейчас рванет с нечеловеческой силой. Но внешне он был предельно спокоен и вежлив.

Она обессиленно опустила руки:

– Ян, я ничего не могу с этим поделать.

– Ну разумеется.

– Правда!

– Итак. Мы закрыли эту тему и переходим к другой.

– К какой?

– Если помнишь, я тоже хотел с тобой поговорить.

– Что случилось?

– Завтра я уезжаю.

– Куда?

– В Прагу.

– Ты с ума сошел? Зачем?

– Моя миссия окончена. Радуйся.

– Ян, что за глупости? Ты из-за этого решил уехать?

Он засмеялся:

– Много чести. Я просто уезжаю. Меня отозвал Матвей.

Она брела по парку и загребала листья правым сапогом. Он был таким же, как листья: золотисто-коричневым. Сегодня она обманула всех: ушла с работы на занятия, но вместо этого осталась в парке. Она не стала возвращаться в офис и в учебный центр тоже не поехала.

Между прочим, ей удалось пережить целых два дня без Яна. Да, теперь – она совсем большая девочка. Это было нелегко.

Оказалось, в Америке она совершенно не умеет жить без Яна. Даже от мамы с папой в шестнадцать лет было не так страшно уходить, как от него – в двадцать пять. А ведь они прожили всего полтора месяца! Зато теперь ей кажется, что без Яна – вообще невозможно. Ничего не возможно.

Кто ей будет готовить? Кто будет ругать за неубранные диски и разбросанную косметику? Кто будет встречать ночами с горячим чаем и веселыми рассказами из жизни американских телезвезд? В конце концов, кто будет отрывать ее от мыслей о Дэвиде? Ведь если ее не отрывать от мыслей о Дэвиде, она зарастет ими по уши, как грязной одеждой, которая, кстати, ждет, когда Кира вызовет мастеров и они подключат машинку к водопроводу. Ян бы давно уже подключил сам.

Он – удивительный человек. На людях он – избалованный мальчишка, с которым отчаянно весело и главное – все женщины вокруг завидуют. А дома – тихий, спокойный, вечно с чем-нибудь возится или сидит за ноутбуком. Кира вообще не видела, чтобы Ян когда-то валялся без дела. Может быть, только во сне. Но, к сожалению, они спали вместе только один раз, и то – как убитые. Может быть, ей стоило бы покрепче держаться за такого мужчину и ни за что не отпускать?..

Кира посильнее закуталась в полосатый шарф и зажмурилась от сильного ветра. Теперь она снова носила свою старую беретку и шарф, который Ян забыл в шкафу прихожей. В Нью-Йорке установилась холодная, но сухая погода. Первое ноября…