– У нее нет приданого, – заявил Армстронг. – Фрэзер оставил его себе, когда вышвырнул ее вон.

– И вы не потребовали его?

– Нет. Игра не стоила свеч. Джоан, конечно, красива, но я сомневался, что найдется глупец, который возьмет ее в жены.

Малколм сжал кулаки, но промолчал.

– Не важно. Я смогу ее обеспечить.

Лэрд Армстронг задумчиво почесал подбородок.

– А как насчет мальчика? Вы позволите ей взять его с собой или оставите здесь?

– Такому маленькому ребенку нужна мать. Было бы жестоко их разлучить.

– Да. Кстати, ребенок – ее самая большая слабость и лучшее оружие, чтобы сломать ее непокорность и упрямство. Полагаю, вы легко сможете поставить ее на колени, пригрозив его забрать.

Малколм был потрясен. Он понимал, что отношение отца к Джоан трудно назвать хорошим, но все же не ожидал такой открытой и циничной жестокости.

– Я бы никогда не сделал ничего подобного. Мне нравятся сильные женщины, и я постараюсь завоевать сердце Джоан.

Лэрд Армстронг взирал на Малколма с откровенным недоверием, подозревая, что он шутит.

– У Джоан нет сердца. Она думает только о себе.

Малколм даже задрожал от сдерживаемого гнева. Как же так можно! Она же его дочь!

– Я с вами не согласен. Джоан умеет любить и обладает многими хорошими качествами, которые мне очень нравятся. Она станет для меня прекрасной женой.

– Не думал, что вы позволите одурачить себя привлекательной мордашке, сэр Малколм. Красота уходит, оставляя после себя страдания и боль. – Лэрд Армстронг скрипнул зубами. – Имейте в виду, если вы решите вышвырнуть ее вон, я ее обратно не приму. Вам придется запереть ее в какой-нибудь монастырь, если, конечно, найдется монастырь, который ее примет.

Малколм только головой покачал. Джоан едва ли тот человек, с которым легко и приятно жить, но все же она не заслужила такого отношения со стороны родного отца.

– Когда мы поженимся, она станет Маккенна, – сухо проговорил Малколм. – А Маккенна своих не бросают.

– Что ж, я вас предупредил. – Лэрд Армстронг отвернулся, сделал несколько шагов в сторону и бросил через плечо: – Желаю удачи. Она вам понадобится.

Сразу после восхода солнца Джоан направилась к часовне вместе со своей служанкой Гертрудой. Несмотря на моросящий дождь, во дворе все были заняты своей обычной утренней работой. Телеги, груженные продовольствием, медленно ехали к кухне, солдаты брели к тренировочному полю, сопровождаемые оруженосцами, жившие в деревне слуги спешили к замку, чтобы приступить к работе.

Джоан видела лакеев, достававших воду из колодца, чувствовала запах пекущегося хлеба, слышала стук молота кузнеца. Она шла мимо членов своего клана, и лишь немногие удостаивали ее мимолетными взглядами, хотя она была уверена, что почти все знают о ее предстоящем замужестве.

Но никому до этого не было дела. Не будет никакого свадебного пиршества, ни выпивки, ни музыки и танцев, чтобы отпраздновать этот союз, а значит, событие никого не интересует.

Подойдя к часовне, Джоан увидела, что там собралось не больше двадцати человек – почти все из клана Маккенна. Было обидно убедиться в отсутствии поддержки со стороны членов своего клана, но едва ли это ее удивило. Люди ее не любили. Да что там говорить – ее едва терпели. Немногих пришедших на церемонию бракосочетания, скорее всего, привело вульгарное любопытство.

Подняв высоко голову, Джоан одарила собравшихся самой высокомерной улыбкой из своего арсенала, искренне надеясь, что умело скрывает свой ужас. «Что я делаю?» Жена – собственность мужа. Он обладает над ней безграничной властью. Сумев спастись от Арчибальда, она поклялась себе, что больше никогда не станет принадлежать мужчине. И, тем не менее, стоит здесь, готовая снова отдать себя в грубые мужские руки.

У Джоан задрожали колени, и она в поисках поддержки схватила за руку Гертруду. Чудовищность того, что она намеревалась сделать, обрушилась на нее, словно каменная стена, ввергнув ее в состояние паники.

Словно почувствовав ее страх, Малколм обернулся. Его глаза были спокойны, выражение лица – непроницаемо. Его уверенность потрясла ее еще больше. Она не сможет стать той женой, которая ему нужна. Женой, которую он заслуживает. Она не великодушна и не бескорыстна, не может стать доброй и любящей.

Малколм говорил, что желает женщину, сильную духом, но ни один муж не захочет, чтобы его воле противоречили, а его приказы оспаривали. Она наверняка разочарует его и своими руками убьет чувство уважения, которое он может к ней испытывать.

Осознание этого принесло с собой глубокую печаль. Стараясь умерить сердцебиение, Джоан отвела взгляд от Малколма. Она должна немедленно с ним поговорить и положить конец этому фарсу. Так будет лучше для них обоих.

А что потом? Куда она пойдет? Что станет делать? Как сумеет воспитать Каллума? Защитить его? И, самое главное, как обеспечит для него достойное будущее? Будет ли у нее другой шанс?

Она нашла взглядом отца. На нем был официальный костюм, он даже нашел время побриться. Но выражение его лица было холодным. Не приходилось сомневаться: он не поможет.

Агнес стояла рядом с выражением откровенного торжества на лице. Было абсолютно ясно, что и отцу, и ей очень нравится идея избавиться от нее.

Отец Джон занял место перед дверью часовни. Не обращая внимания на дождь, который шел все сильнее, он широко развел руки и громогласно вопросил:

– Известна ли кому-то из присутствующих здесь причина, мешающая леди Джоан и сэру Малколму вступить в брак?

Никто не произнес ни слова, хотя Джоан могла бы с ходу назвать дюжину таких причин. Ей стало интересно, бывали ли случаи, когда невесте или жениху хватало смелости возразить. Поразмыслив, она решила, что если бы невеста стала вдруг возражать, ее все равно бы никто не послушал.

– Может быть, мы зайдем внутрь? – спросил Малколм и протянул ей руку.

Спросил. Не приказал. И страх Джоан слегка уменьшился. Она представила себе милое личико Каллума, расправила плечи, гордо подняла голову и приняла его руку.

Один шаг, другой. Словно во сне, Джоан шествовала к алтарю. Дюжины тонких свечей слегка рассеивали царивший в часовне мрак. Они добавляли малую толику столь необходимого тепла, и Джоан мимолетно удивилась тому, что отец пошел на такие расходы. Вероятнее всего, он расщедрился не для нее, а для Маккенна.

– Это тебе, – сказал Малколм и протянул ей красивый букет ранних весенних цветов, перевязанный синей шелковой ленточкой. – К сожалению, у меня не было времени найти для тебя настоящий свадебный подарок. Надеюсь, этого пока будет достаточно.

Джоан лишилась дара речи. Она обожала цветы. Откуда он узнал? Она заметила счастливую улыбку Гертруды и предположила, что информацию он получил от служанки.