Сволочь.

Именно за это просила прощения Рионн.

Она всё знала.

Я лишь опустила голову, сгорбилась и заплакала обиженно, ненавидя себя за собственное бессилие. На серые плиты капали слёзы, одна за другой.

И ничего исправить было нельзя.

– Но я же тебя не люблю! Ты мне не нравишься, мальчишка! – зло прошипела я, ненавидя весь свет и проклятые законы гемм.

– Мне безразлично. Я выпросил разрешения у Старейшин. После встречи с Империей нас объединят. И ты будешь моей ан’нари.

В его словах была лишь тяжелая правда. И никакой любви…

– Зачем я тебе! Я могу погибнуть… Не выдержать переливания крови!

– Значит, так тебе предначертано. С завтрашнего дня ты моя невеста. И да, прекрати разгуливать по дому в чём попало!

Он улыбнулся (виновато?) и, поцеловав меня в лоб, покинул нас.

Я еле удержалась на ногах, присела на парящую пластину рядом. Я уже не плакала, я обдумывала план побега.

– Даже не думай… – заявил Стефан, разгадав беготню эмоций на моём лице, – тебе это не простят.

– Но он меня даже не любит! Я чувствую это. Он только уважает меня…

Стефан присел рядом и взял мою ладонь в свою. Затем достал влажную салфетку и начал стирать узор с лица.

– Я знаю. Он просто защищает себя…

– От кого, от меня?

Мужчина моей несбывшейся мечты улыбнулся и продолжил стирать кровь Кайна:

– После Эвалона твое положение в нашем доме изменилось. Ты приблизилась к тому, чтобы рано или поздно стать геммой. Как вариант, тебе могли предложить стать ан'нари кто угодно.

– Но никто еще не отменял право выбора! Если бы только какой-нибудь льорт не позарился на человеческое мясцо не первой свежести…

– Или льринни…

– Не уходи от темы, Стефан, – в ужасе начала понимать я. – Давай начистоту.

Он вздохнул и добавил:

– Кайн – наследник. Если бы ты стала ан’нари Рионн, то этот титул перешёл бы по правилам к вашему первенцу. Первому ребенку Империи, которого бы вы усыновили. И не факт, что это дитя впоследствии отказалось бы в пользу Кайна. С этим он не смирился бы никогда. Его с детства готовили к тому, чтобы стать льортом. И дедом своим он более чем гордится. Ради мечты он пошел против матери.

Я ошарашено смотрела на него. Запутавшись в своих гормональных перепадах и влечениях, я стала лёгкой мишенью для чужих желаний. Надо было оставаться внутри своего панциря, а не вылазить…

– Но причем здесь льринни?

– Моя сестра совершенно равнодушна к выбору ан'нари, хотя успела многим отказать перед тем, как занять место аорэ. Рао понимал ее больше остальных, поэтому решил выбрать ей ширрах, способного со временем стать для нее опорой и защитой. Рионн на самом деле внутренне очень слаба, ей не хватало иногда примера матери и поддержки. Так Рао и выбрал тебя… Но сестра решила проверить все сама и затянула с принятием решения. Кайн все просчитал на несколько шагов вперед.

Так вот почему Рионн говорила мне: «Прости, я не успела» Нужно отдать Кайну должное – сделать вовремя выводы и опередить влюблённую мать… Ох, ну и семейка! Спасибо, Рао, вот уж удружил. В невесты меня записал. Взрослую человеческую особь со сложившимися привычками и совершенно не склонную к образованию семьи…

Ладно, об этом я подумаю завтра. Я ещё не ан’нари, а только невеста. Ещё можно сбежать из-под венца.

После уборки на кухне я наложила себе тарелку фруктов и направилась к себе. Стефан лишь молча смотрел на меня.

– А можно тебя спросить? – уже уходя, обратилась я. Наверняка выглядело смешно. Прижавшаяся к двери худая, нескладная женщина, которой перевалило за тридцать, в еле прикрывающей тело самодельной тунике… С неровно отросшим ёршиком волос, грязная и усталая, кокетливо смотрю на Стефана.

Тоже мне, дива, мечта любого… Постыдилась бы.

– Да, можешь. – Слышу в ответ.

– А если бы не это адское шапито, ты бы когда-нибудь захотел, чтобы я… стала твоей ан’нари?

Щеки предательски краснеют, самой стыдно за такое. Но слово – не воробей. Приходится лишь нервно улыбаться и крутить край туники.

Он тоже улыбнулся:

– Я уже это сделал.

В ближайшем зеркале я увидела своё удивлённое лицо и новый узор на нём, вместо того, что нарисовал Кайн.

И, словно влюблённый подросток, я побежала к себе. Упиваться собственными эмоциями!

А про остальное я подумаю завтра! Побуду немного Скарлетт О'Хара!

Валяюсь на кровати, укрытая черным шёлком. Тело обнажено и подарено ветру. В моих покоях ночь и окна нараспашку.

Смотрю на свои руки. Бледные, худые, покрытые лёгким пушком. Неровно состриженные ногти. Какая-то неловкая я стала…

Ах, семейство Альяринн, во что ты меня втянуло?

Не за этим я здесь, чтобы быть одной из вас.

Жить вечно…

Я рассмеялась, эхом мой хохот пробежался по комнате и напугал меня. Такие, как я, не должны жить вечно. Им это противопоказано. Но разве судьбу переплюнешь?

Скоро я стану геммой.

И это меня пугало.

Не за этим я здесь…

…А зачем?

Улыбаюсь. Ах, все эти долгие разговоры с собой…

Затем…

Чтобы жить.

Просто жить, не стремясь ни к чему.

Учить, заботиться, быть счастливой.

Быть свободной. Полностью.

И от человеческого мира, и от мира золотоглазых.

А не для того, чтобы как героиня старинных женских романов, привлекать к себе толпы поклонников и обсуждать хитросплетения судьбы. Хотя в жизни всегда есть место подобным ситуациям. Мы не можем заставить кого-то не испытывать к себе чувства – это происходит с каждым, независимо, хотим мы это или нет. Но я же не могу быть эпицентром чувств гемм, не такая…

…А какая?

…я не такая, как раньше. Я устала, высохла, выдохлась. Собственное отражение в зеркале ненавидит меня…

…Оно тебе об этом говорило?

Одинокий смех снова разливается по комнате. Шизофрения цветет и пахнет. Если бы не Семейный реестр и возможность смертной казни, сбежала бы. Как это делала не раз.

…Трусиха. Ты вечно сбегаешь! Не надоело ещё?

Надоело. Наверное, я старею. Это так странно, чувствовать себя подобным образом.