Тот вечер мы провели втроём на крытом катке Ледового дворца «Крылья советов»; катались, общались, радовались относительной беззаботности студенческой жизни. После того как отвезли Дашу обратно домой, в Солнцево, я, шутки ради, зарёкся перед Андреем возвращаться на «Край Света». Но уже примерно через год практически ежедневные поездки в Солнцево стали для меня привычным делом; мы с Дашей стали встречаться, а ещё почти через год переехали жить ко мне в квартиру, которая сейчас стояла совершенно пустая в ожидании… Либо нашего возвращения, либо гостей заокеанских, непрошеных.

Ежесекундно думая о судьбе Даши, мне почему-то вспомнилось, как же ещё совсем недавно нам было уютно и хорошо коротать холодные ноябрьские вечера в нашей квартирке, под тёплым одеялом и с чашечкой глинтвейна. От нахлынувших воспоминаний в груди моей защемило, а к горлу подкатил ком.

Нахлынувшие который раз воспоминания внезапно стряхнуло с меня некогда привычное и неприятное пищание, донёсшееся от приборной панели. Я бросил туда беглый взгляд. Оранжевая лампочка, огненным пятном выделяясь на фоне остальных, подсвечиваемых бледно-лунным светом, элементов панели, буквально резала глаз; бензина оставалось километров на двадцать! Одному Богу известно, куда катался на моей машине покойный сын мексиканского шеф-повара, но факт оставался фактом.

…Тем временем мы уже въехали в ту деревушку, название которой я так и не мог больше вспомнить, где жила старушка, баба Зоя. Было около десяти или одиннадцати часов вечера, но на улице уже практически никого не было. Нам встретилась только пара человек, ещё не успевших добраться до дома и спешащих запереться там, чтобы в страхе провести очередную ночь, уповая лишь на то, что грозящая страшной расправой над всем живым нечисть будет побеждена где-то чуть южнее и восточнее, надеясь и веря, что нормальная жизнь вскоре вернётся, и всё будет как раньше. Бедные, бедные люди! Афганцы, по крайней мере, первые их представители, каким-то чудом, вопреки всем прогнозам, уже ступили и на эти земли. Мы подъехали к домику бабы Зои. В окне теплился свет. Едва дверь открылась, как Ярослав стремглав бросился обнимать детей. Затем и мы прошли в комнату.

Баба Зоя накормила нас «фирменной», по её словам, кашей. «Ванюша мой её так всегда называл», – с ностальгией улыбалась заботливая старушка. Поели. Затем последовал разговор, которого я изначально побаивался и не хотел. Но он просто обязан был состояться…

– Так, – решительно начал Клоп, который в принципе по праву и должен был начать, – все мы понимаем, что дело пахнет керосином. Ждать больше нельзя. Эту ночь мы, с позволения хозяйки, переночуем тут, а завтра рано-рано утром выезжаем в Питер.

После этих его слов на несколько секунд в воздухе повисло напряжённое молчание. Нарушил тишину снова Клоп:

– Антон не поедет. – Без колебания, очень твёрдо произнёс он и посмотрел на меня в ожидании реакции. Он знал наперёд, какой будет эта реакция. Я утвердительно кивнул, потупив глаза. В душу в очередной раз прокралось и накрепко обосновалось там отчаяние, ощущение того, что ничего хорошего меня, по крайней мере, уже не ждёт. Признаться, я уже не рассчитывал увидеть Дашу в живых, а от этого ощущения мне как-то уже наплевать было и на дальнейший ход нашей операции, и на судьбу страны и всего мира. Я уже не видел смысла в дальнейшем существовании, если Даши больше нет. И я совершенно чётко понимал, что либо я отсюда, из этих краёв, уеду с Дашей, либо здесь моя могила.

– Другого ответа и быть не могло! – подытожил Клоп.

– Серёга, – вдруг ни с того ни с сего заговорил Гоша, – слушай, может, я с ним тут поищу его подругу, а вы с товарищем, – тут он вежливым жестом указал на Ярослава, – выедете в Питер… Уверен, там тебе выделят бойцов для дальнейшего выполнения задания… – не то, чтобы неуверенно, но как-то заигрывающе обратился к Сергею Валерьевичу Гоша. – Вспомни Афган…

Тут уже сам Клоп перевёл взгляд с Гоши на стол и несколько секунд ничего не отвечал. Потом он поднял взгляд вверх, окинул им Гошу, затем меня и уже было хотел что-то сказать, как вдруг заговорила старушка, до этого не вмешивающаяся в разговор:

– Жива Даша, жива она! – каким-то мистическим заклинанием прозвучало из её уст. Я впился взглядом в глубокие глазницы бабы Зои и хотел было открыть рот, чтобы спросить её, но она тотчас продолжила:

– Я чувствую, её нет среди мертвых, и она где-то недалеко… Вы должны спасти её. – Мурашки пробежали по моей спине от этих слов бабушки. Они будто не позволяли себе не верить. Это трудно описать рационально, но почему-то у меня не осталось ни тени сомнения в том, что Даша действительно жива!

– Мать! – отвечал спустя пару секунд Клоп. – Ты, конечно, жизнь повидала, многое знаешь, но нам надо спасти сотни тысяч, а может, и миллионы людей, и мы не можем полагаться на твои догадки, – произнёс военный, однозначно понимающий как силу приказа, так и то, что нынешняя ситуация не даёт права полагаться на шестое чувство старухи.

– Марина! – уже совсем мистически воскликнула бабка. – Ты её бы оставил на растерзание нежити? – На последних словах баба Зоя начала креститься и что-то нашёптывать себе под нос. Клоп вытаращил на неё глаза, и я видел, насколько сильно он был удивлён.

– Но откуда ты… Откуда ты знаешь, мать, про Марину? – растерянно задал вопрос Клоп. Гоша же тоже всем своим видом выражал один большой знак вопроса. Я уставился на старушку.

– Я вижу, вижу, что ты постоянно о ней думаешь, – ровным тоном и с доброй улыбкой отвечала седая старуха, чьи руки кротко лежали на коленях, а спина была похожа на полукруг от крайней степени её сутулости. – Я могу чувствовать мысли людей, но только хороших людей, а все вы тут люди добрые и хорошие…

Клоп долго бегал взором по потускневшей и запятнанной от времени скатерти, покрывающей небольшой стол, за котором сидели мы пятеро: Клоп, Гоша, Ярослав, баба Зоя и я (дети Ярослава с дедом сидели и играли возле печки). Он сидел и покручивал золотое обручальное кольцо на безымянном пальце, а потом сказал, обращаясь как бы к нам с Ярославом.

– Марина – моя жена, царство ей небесное. Я потерял её полтора года назад, когда она сильно захворала воспалением легких, но выкарабкаться так и не смогла, – с затухающей интонацией рассказал Сергей Валерьевич. Я опустил глаза и кротко кивнул в знак соболезнования. Гоша вздохнул; по всей видимости, он знал покойную супругу своего старшего по званию товарища и тоже соболезновал.

– Найдите и спасите Дашу! – повелела баба Зоя.

– Ладно, – подняв взгляд и решительно хлопнув пальцами руки по краю стола, сказал Клоп, – утром поедем, вернём Ярославу машину, чтобы больше не задерживать его здесь, но!.. Я поеду с ними в Питер, так как, и я не отказываюсь от своих слов, медлить больше нельзя. А вы с Гошей отыщите Дашу и пулей тоже в Питер, может, к тому времени меня ещё не отправят дальше. Вопросы?

– Спасибо большое, Сергей Валерьич! Спасибо, Игорь, и Вам! – радостно поблагодарил я бойцов. Мне стало настолько легко от того, что с огромной долей вероятности Даша и впрямь была цела и невредима. Да что там «доля вероятности!» У меня лично теперь не оставалось ни малейшего сомнения, что с Дашей всё хорошо. Иначе как тогда бабка могла бы узнать про покойную жену Клопа, Марину? Значит, у неё действительно есть дар, и она совершенно точно знает – Даша жива!