– Но кто способен такое сделать? И как?

Я содрогаюсь и устремляю взгляд в тарелку. Моего аппетита как не бывало. Глубоко внутри я знаю наверняка, что именно это она и делает. С Симоной сделали что-то ужасное. И это что-то сделала леди Эшлинг. Может, у неё есть сад, полный прекрасных цветов, но сердце у неё омерзительное и жестокое.

– Это ужасно, – говорю я, стараясь ничем не выдать своего страха. Я закусываю губу, чтобы она не дрожала.

– Может, и так, Кэри, – отвечает Миранда. – Но хуже всего то, что никто не знает наверняка, потому что этих детей никто больше не видел.

Она не упомянула о пропавших взрослых, но я вспоминаю, как прошлой ночью она говорила об Уинтропе. Она знает больше, чем говорит. Наверное, не хочет напугать нас ещё сильнее.

Над столом повисает тишина, прерываемая только чавканьем Лукаса, поглощающего зелёную фасоль. Миранда ерошит его волосы.

– Когда-то мы жили рядом с Циннией, на границе Париллы, – говорит Альфред. – Лукасу был всего год, когда соседского ребёнка, его ровесника, забрали солдаты, которых сопровождала странная жуткая женщина. Потом родители едва могли вспомнить, что у них когда-то был сын. Леди Эшлинг что-то сделала с ними, готов поспорить на что угодно. Вскоре после этого случая мы заметили, что Лукас умеет управлять светом вокруг себя.

Миранда кладёт салфетку на стол.

– Мы знали, что это значит, поэтому как можно скорее уехали жить в лес, чтобы защитить Лукаса от леди Эшлинг.

Мысли вертятся у меня в голове, и мозаика постепенно начинает складываться. Уинтроп – один из пропавших одарённых людей, хотя он и старше по возрасту, что странно. И Сеть, о которой они говорили, – наверняка это как-то связано с тем, чтобы прятать людей от леди Эшлинг. Миранда и Альфред явно делают больше, чем говорят, если они передавали Роданам сообщение этой таинственной Сети.

Здесь, в лесу, они прячутся от леди Эшлинг и помогают другим перемещаться, чтобы те не попались солдатам. Вот почему они так испугались тех отрядов. Я всё ещё не понимаю, что это был за список, который я нашла в кабинете, но наверняка он тоже имеет к этому отношение.

Слова бурлят у меня в горле. Но не успеваю я их произнести, как Дара подаёт голос из-за стула:

– Пожалуйста, защити меня – только до того момента, когда мы проведём ритуал. Я могу защитить тебя от леди Эшлинг. Я знаю, чего хочет эта злая женщина: ей нужны потерянные души, такие, как я. Я стала такой в первую очередь из-за неё. Пожалуйста, нельзя допустить, чтобы меня снова поймали. Не подавай виду, что ты знаешь.

Я кладу руку на свою тень, всё ещё цепляющуюся за спинку моего стула, и слегка сжимаю. Она расслабляется, но у меня внутри одни сплошные морские узлы. Дара говорила мне, что не была знакома с леди Эшлинг, что эта знатная женщина просто устроила погром в ателье. Если всё так и было, почему Дара сейчас так её боится? Почему она боится, что её поймают?

Хотя я и живу среди теней, но боюсь, что в случае с Дарой тёмных пятен больше, чем я предполагала. Мне тяжело это признавать, но после всей этой лжи, краж, шпионства, а теперь ещё и недомолвок мне трудно ей доверять. Как только Роданы уедут, придётся с ней серьёзно поговорить.

Пока что я не скажу моим новым друзьям о Даре и о том, что знаю про леди Эшлинг, но как только ритуал будет завершён, и Дара станет человеком, я открою им всё.

Мне приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не обращать внимания на странное поведение Дары, но я заметила, как этим утром она просачивалась обратно в мою спальню; она думала, что я ещё сплю. У неё всегда наготове правдоподобный ответ – слишком правдоподобный. Что-то здесь не так. Я уже хочу поскорее покончить с этим ритуалом, чтобы моя подруга вернулась ко мне. Я знаю: после ритуала всё будет хорошо.

Но, несмотря на тревожное начало, это утро наполняется предвкушениями и смехом, когда мы рассаживаемся на кухне за столом и наблюдаем за Лукасом, который готовит завтрак, тренирует свои магические навыки и заодно развлекает нас тем, что печёт круассаны и поджаривает сосиски. Вчера он сделал для меня, Кэри и Дойла ночные огни: светящиеся сферы, которые заключил в бутылки. Теперь они развешаны по всему дому. Кажется, Лукас намерен устроить всё так, чтобы свет никогда не покидал его.

Я не могу винить Лукаса; золотистый свет чудесен, но для меня он сияет слишком ярко – хотя и напоминает о банке с тенями и светлячками, которую я когда-то сделала для Кендры. Я знаю, что Лукасу бы очень понравился такой подарок. Он настоящий друг. Бутылка со светом теперь лежит в моём мешке из-под муки, под кроватью. Кэри его ещё не видела, и, если повезёт, не увидит вообще. Тень, которой я накрыла его, словно тканью, никому не причинит вреда. Кэри, в отличие от своего брата, не похожа на человека, которому надо всё и везде разнюхать.

– Что ты ещё умеешь делать со своими тенями, Эммелина? – Дойл на другом конце стола морщит нос. – Что-нибудь практичное, как Лукас?

Дара щетинится у меня под ногами, я чувствую, как она щекочет мне пальцы. Я должна понять, как держать её в узде до тех пор, пока мы не проведём ритуал.

– Если ты спрашиваешь, умею ли я готовить с помощью теней, то, боюсь, ответ «нет». Но тени можно использовать по-другому. Например, я могу сделать воздушного змея или облако, – я замолкаю, вспомнив, как построила теневой мост, когда сбежала из дома и скрывалась от солдат. – И что-нибудь вроде верёвки тоже. Однажды я из теней сделала мост.

Дойл хмурится, а Кэри смеётся:

– И ты смогла пройти по нему? Он тебя выдержал?

Я улыбаюсь:

– Да.

Лукас садится на своё место, подкинув себе на тарелку пару круассанов и несколько сосисок.

– Эммелина недавно учила меня делать свет более осязаемым, как она умеет с тенями.

– Как думаешь, а с ветром это сработает? – спрашивает Дойл.

Я пожимаю плечами:

– Не знаю. Я никогда ничего подобного не видела. Но если эта техника работает со светом и тенью, я не вижу причин, почему бы ей не работать с ветром.

На лице Дойла тут же вспыхивает улыбка, и он предлагает:

– Давайте попробуем после завтрака.

Дара стонет у моих ног:

– Только ветряного свистуна не хватало! Световое пение уже не подарок, а ветряной свист – вообще бесполезная способность.

Я смеюсь, не обратив внимания на её недовольство:

– Хорошо.

Мы быстро едим, а потом бежим на улицу. Сначала я показываю им самые простые штуки, вроде теневой верёвки, а Лукас в это время работает со световой лентой, обвязав её вокруг запястья. Я концентрируюсь, чтобы создать из теней что-нибудь настоящее, что-то, что можно потрогать, и вскоре у меня на руке лежит теневая верёвка. Я вытягиваю её, а потом приказываю подлететь к Дойлу. Он смеётся, когда верёвка начинает гоняться за ним по всему двору. Поймав его, она обвивается вокруг тела, прижав ему руки к туловищу. Кэри от этого зрелища приходит в восторг и так смеётся, что мне становится страшно – вдруг лопнет. Дара у моих ног тоже хихикает. Дойл хмурится, а затем вдруг свистит. Пронзительный ветер проносится между деревьев и тянет теневую верёвку до тех пор, пока она не разматывается.