клубе и разделась догола. Каждый в клубе исходил слюной и мечтал ее трахнуть. Но когда какой-то парень посмел ее облапать, ее охрана сломала ему нос и два ребра. Дуболомы, кстати, имели потом проблемы с полицией, а ей хоть бы что… Она меняет их, как перчатки. Сука. Провокаторша. Истеричка к тому же… Может, ты уже сам в ногах у нее ползаешь, а Вить?

Гости рассмеялись, и от этого гадкого, пошлого смеха у Лали в животе будто провернулись жернова. Да, она прекрасно помнила тот пункт в контракте, по которому Виктор имел право привлекать третьих лиц по собственному усмотрению… Все внутри обмерло, превратившись в лед. Затаила дыхание, боясь выдать собственное присутствие. Если ее заметят, ей точно придет конец… Замерла, до боли вцепившись в каменные перила пальцами, и вновь прислушалась к разговору. Смех уже утих, и в приморской ночи вновь ясно раздался голос Валентина.

– Так где ты ее держишь? По крайней мере увидеть-то мы ее сможем? Как она после волшебных вливаний? Такая же буйная или покорная, как ягненок?

– А какой она могла бы быть, по-твоему? – с безмятежным спокойствием спросил Виктор, поддерживая заданное гостями настроение, будто они обсуждали не живого человека, а марку вина, автомобиль или породистую лошадку.

– Хочешь, чтобы я угадал? Ммм… – протянул мужчина мечтательно. – Полагаю, наглая похотливая сучка, развратная и страстная, как тигрица… Ерепенится, кусается, рычит, дерется, но течет и дает. Я угадал?

Услышав это нелестное определение, Лали вся вспыхнула адским пламенем, представив себе, как Виктор скривил губы в сдержанной ухмылке, но возликовал в душе.

– Она бы тебя удивила, – наконец изрек он совершенно серьезно, без доли сарказма.

– Черт… – зло прохрипел Тони. – Не поверю ни единому слову, пока сам не попробую.

– Не попробуешь, – равнодушно отрезал хозяин виллы. – Во всяком случае, не в ближайшие два месяца. После этого она твоя, если сумеешь договориться с учетом твоих предпочтений.

– Похоже, ты и вправду подсел на мед этой пчелки… – На этот раз Валентин, казалось, говорил всерьез и даже нахмурился, заинтригованный и несколько раздраженный. – Кстати, что скажешь, если мы на недельку перекантуемся у тебя? Мы только что с самолета, да и вообще… – похоже, бесцеремонный парень сделал паузу, обводя взглядом интерьеры, – у тебя тут есть, где разгуляться не то что втроем, а целой бандой… Можем собрать наших. Они рады будут тряхнуть стариной, ну и полюбоваться… – голос Валентина растаял от предвкушающей улыбочки, – твоей новой игрушкой.

– Скажу, что в округе сотни прекрасных гостиниц и вилл для аренды. – В ответе Виктора не угадывался ни малейший намек на то, что он мог бы передумать.

– Разве так поступают со старыми друзьями? – прорычал Тони уязвленно.

– Думаю, визит вежливости закончен и разговор исчерпан, – отчеканил Виктор, отодвинув стул и, по-видимому, вставая. – Выход там. Вас проводят.

– Вот, значит, как… – В хриплом голосе послышались неприкрытые нотки угрозы.

– Ты прекрасно знаешь, что я не терплю, когда покушаются на мое личное пространство и мою собственность, – невозмутимо пояснил Виктор, ничуть не заботясь о настроении и чувствах своих гостей.

– Какого хера? – судя по звукам, Тони тоже резко отодвинул стул, вскакивая с места. – Мы все прекрасно помним, что произошло той ночью. С чего ты вдруг решил делать вид, что эта девчонка – твоя собственность?

– Тише, тише, тише… – пытаясь унять буйного приятеля, а, возможно, и обоих, мягко протянул Валентин. – Ты же видишь, что Виктор не в духе. В конце концов, контракт есть контракт… Даже эти шлюшки имеют право выбора.

Ответом было молчание, поэтому Валентин заговорил вновь.

– Что ж… – мужчина попытался смягчить прощание интонацией. – Приятно было повидаться. Если передумаешь и пожелаешь увидеться, звони. Мы зависнем где-нибудь тут поблизости. Может, пересечемся…

– Всего хорошего, – ледяным тоном изрек Виктор.

– Да пошел ты на хер! – выругался Тони, и где-то в глубине дома хлопнула дверь.

– Мы правильно друг друга поняли? – вдруг вновь заговорил Валентин уже более серьезно и на русском, когда его приятель удалился.

– Полагаю, что да. Чтобы больше духу в моем доме этого типа не было, – зло сцедил Виктор вместо прощания. – И твоего тоже, если продолжишь иметь с ним дело.

– Надеюсь, ты это не всерьез, и у тебя временное помешательство? – вдруг обозлился и Валентин.

– В отношении человека, который увечит девушек, одурманивая их наркотой и алкоголем, я более чем серьезен.

Раздался циничный смешок.

– Да ты, похоже, зазнался… – протянул Валентин своим певучим голосом. – Думаешь, то, чем ты здесь занимаешься, не выходит за рамки уголовного и нравственного закона? Или у тебя тот же аргумент? Что никто еще не жаловался? Ну мы же все не маленькие и прекрасно знаем, какими методами можно этого добиться…

– Вали отсюда… – холодно прорычал Виктор.

Где-то на минуту зависла напряженная тишина. Потом послышались шаги и стук двери. Затем все стихло. Не дыша, Лали несколько минут так и стояла без движения, крепко вцепившись в перила и тяжело дыша. Этот разговор, эти голоса почему-то совершенно вывели ее из равновесия, они будто кричали об опасности, хотя она совершенно не могла объяснить себе почему.

Едва успела немного остыть и прийти в себя, как на втором ярусе двора у бассейна мелькнула черная тень, а спустя секунду выскочила на освещенный ночными садовыми фонарями участок. Черноволосый мужчина в черной облегающей рубашке и белых брюках, загорелый и широкоплечий, уперев руки в бедра, прошелся вдоль клумбы с розами, пнул ногой какой-то камушек и зло сплюнул на землю.

Она и сама не знала, почему смотрела на него и не могла двинуться с места, будто птица, загипнотизированная взглядом змеи. Округлив глаза, наблюдала, как он остановился, потом развернулся и вдруг тут же поднял голову вверх. Должно быть, сияющее золотом платье сразу привлекло к себе его внимание, переливаясь в свете, льющемся из гостиной.

– Эй, детка?.. – удивленно окликнул мужчина по-английски волнующе-хрипловатым голосом, ничуть не смутившись, и тут же направился ближе к ее террасе. – Лали? – несколько неуверенно позвал он, задрав голову. – Тебя удерживают здесь силой? Нужна помощь?

Поначалу опешив, девушка не произнесла ни слова, все так же оцепенев, будто статуя. Однако, услышав эти слова, она быстро очнулась и отмерла. Страх пронизал ее с головы до ног. Почему?! Кто мог ей ответить?! Эти слова помощи прозвучали вовсе не как жест доброй воли. Они источали угрозу.

Метнувшись к стеклянной двери, буквально влетела в комнату, мимо богато убранного стола понеслась к выходу, распахнула дверь и со всей скоростью налетела на Виктора. Он ловко поймал за предплечья и сжал, разглядывая