Семен снова уставился в темноту.

Мне вдруг стало очень холодно, словно на улице не лето, а зима. И снег вдруг стал медленно заполнять пустоту в груди. Я покрылась мурашками, плотнее закуталась в плащ, слезла со скамейки и развернулась, чтобы уйти. Как можно скорее уйти в безопасное место. Лишь бы он не подтвердил мою догадку… Потому что если он это сделает, если сделает… то сама не знаю, что будет.

– Не уходи, – попросил тихо. – Прости, я не хотел так эмоционально. Все дело в страхе. Мне казалось, что если я просто в лоб тебе об этом скажу, ты меня возненавидишь, как и любой человек. Моя попытка убедить не увенчалась успехом, я это знаю. Ты права, Оливия, неприязнь к нам у вас в крови. Но не уверен, что мы этого заслужили.

И все же мир дрогнул. И если сначала от его слов, хотелось убежать, или даже прибить его как муху, то теперь не хотелось практически ничего. Разве что согреться и почувствовать себя в безопасности снова, как было еще несколько минут назад.

– Что ты здесь делаешь? – грубо спросила я, все еще не решив уйти или остаться. Все еще не понимая, опасен он для меня или нет.

– Сижу, – в голосе послышалась улыбка.

Я не увидела повода для смеха. Обижено засопев, пошла вперед.

– Подожди, прости!

Я остановилась. Почему я остановилась? Не потому ли, что этот лиэль стал для тебя, Оливия, кем-то родным, близким? А ведь стал.

– Оливия, давай поговорим. Ведь ничего не изменилось. Я же не нежить. Такой же, как и ты– из плоти и крови.

– Не сравнивай! – вспылила я и закрыла глаза, чтобы успокоиться.

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился он. – Подойди ко мне, пожалуйста. Обещаю, я даже не дотронусь до тебя без разрешения.

Я терпеть не могу, когда меня начинают уговаривать таким мягким голосом, потому что тут же сдаюсь. Простонав и потопав ногами, я резко развернулась, подошла и плюхнулась рядом.

Этот нахал виновато улыбнулся.

– Так сложились обстоятельства, – пробормотал он и замолчал.

– Говори-говори, я внимательно слушаю, – поторопила его, плотнее закутываясь в плащ.

– Это было давно. Мне пришлось покинуть дом. С тех пор я живу среди людей. До недавнего времени работал в столице, но сейчас они и без меня справляются.

– О, это все объясняет, – понимающе хмыкнула я, с трудом сдерживая себя, чтобы не убежать. Работал в столице он. В какой? В нашей? Чудеса, да и только!

– Что ты хочешь узнать?

– Зачем тебе все это? – требовательно спросила я.

– А что плохого в том, чтобы жить нормальной человеческой жизнью, Оливия?

– То, что ты не человек! – громко сказала я, глядя перед собой.

– А ты жестока.

– А ты нет? – снова вспылила я и зло посмотрела на него. – Конечно, легко жить обычной человеческой жизнью, когда знаешь, что за твоей спиной мощная поддержка, магия и бессмертие! Но пойми же, этого нет у остальных. И ладно бы ты просто жил, так ты же и вторгаешься в жизнь других. Да-да, я о Славентии. О чем ты думал все эти три года, она же ждала!? Ты не можешь жить нормальной человеческой жизнью, потому что не ценишь время. Нормальный человек не тратить все свое время на работу, он живет, понимаешь? Я просто даже не знаю, как объяснить.

– Не нужно, я понимаю, о чем ты, – спокойно ответил он, кивнув. – Возможно, ты права.

– Зачем тебе все это? – повторила я. – Как можно жить рядом с теми, кто тебя ненавидит? Рядом с теми, кого вы сами терпеть не можете. Рядом с врагами. Мы никогда не пересекаем границ друг друга без разрешения. Кто его дал тебе? Да и вообще, зачем ты наказываешь себя, в то время как перед тобой огромные возможности, которых нет ни у кого из людей? Ты же можешь спокойно идти вперед, изобретать, в конце концов.

Он улыбнулся.

– Я так и не понял, ты беспокоишься обо мне или об окружающих?

А я и сама запуталась. В голове все смешалось. Самое ужасное то, что я привязалась к врагу, к врагу своего народа. И теперь дурно от самой себя, от того, что, несмотря на услышанное только что, я все равно сижу здесь и разговариваю с ним. Я помню, как прорыдала над учебником всю ночь, когда мы проходили по истории магии ту недолгую, но очень кровавую войну. Войну, истинная причина которой, так и осталась загадкой. Что там не поделили шесть человеческих королей и повелитель эльфов? Навряд ли проблема была именно в торговых путях, которые мы перекрыли длинноухим. Точно известно лишь одно– мы защищались и спасали свои земли от захвата, потому что, почувствовав слабину, почувствовав, что к войне мы не готовы, эльфы двинулись на нашу территорию, уничтожая всех на своем пути. А лиэли, вместо того, чтобы сдержать сильных захватчиков, присоединились к ним. Предали.

Триста лет– это не так много, чтобы забыть и простить. Отношения между правителями наладились, но между народами– нет. Все, что нас связывает– торговля и наука. Только в этих сферах мы терпим друг друга.

– Я забочусь обо всех, – ответила, посмотрев ему в глаза. – Надеюсь, все, что ты делаешь для людей, это бескорыстно, не какой-нибудь глупый эксперимент. С вас станется.

– Конечно, нет, – он поднял лицо к небу. – Я всего лишь ищу свое место.

– Среди людей? – усмехнулась я. – У каждого человека должен быть дом. Он и у тебя есть. Тебе везде будет плохо вдали от него, особенно здесь, где нет привычной тебе роскоши. Почему бы не вернуться?

– Нет! – он так резко это сказал, что я вздрогнула. – Я вернусь туда только для того, чтобы найти брата. Для этого я землю переверну.

– Почему? Ты же только что говорил, что вы вовсе не так плохи, как мы привыкли думать. Почему же ты не хочешь назад?

– Потому что пока нет брата, моя свобода висит на волоске, а пребывание там опасно. Мне надо вернуться сюда. Пока что я не готов жить там.

– Почему? – хмуро повторила я.

Семен посмотрел на меня. Убрал пальцем с моего лба волосы и поморщился:

– Ну что ты пристала? Это так важно?

– Я еще не пристала! Ты только что сказал мне, что я жила у врага человечества, ела с ним, пила, спала в одной комнате. Да у меня в голове это не укладывается! Ты обманываешь всех в округе, и мне не понятно почему! Пока я не вижу причины! О какой свободе идет речь? Ребячество какое-то…

Он устало вздохнул.

– Об обычной. Не найду брата– стану главой Дома и буду вечность просиживать штаны, думая о политике и пополнении казны. Я не хочу жить с ними, это личное, и это тебя не касается.

Какой дом? Какая политика? Бедная моя головка.

– Ох, Семен… Кстати, как зовут тебя?

– Семинэль. Зови, как звала. Я откликаюсь, – пошутил он.

– Так вот, Семен, я ничего не поняла.

Он грустно улыбнулся.