тоже слышал все эти рассказы, по большей части выдуманные, я уверен. Тем не менее, достаточно посмотреть на купцов, торгующих на рынке, чтобы увидеть — есть различия, есть и сходство.

Он на мгновение замолчал, собираясь с мыслями.

— Но я дал себе отвлечься от темы. Я вот что собираюсь сказать, Гагарка. Оба твоих предложения мне кажутся обещающими, но есть третье, которое мне кажется еще более обещающим. Ты не предложил его, потому что тебя здесь не было, когда Синель дала мне намек.

Синель, ты сказала мне, что как-то раз у Орхидеи был комиссар, помнишь? И что Журавль очень заинтересовался, когда ты пересказала ему слова комиссара о том, как он ездил на озеро Лимна; но, по-моему, его особенно заинтересовало то, что комиссар общался там с двумя советниками.

Синель кивнула.

— И это заставило меня задуматься. Всего в Аюнтамьенто пять советников. Где они живут?

Синель пожала плечами:

— Мне кажется, на холме.

— И я всегда так думал. Гагарка, ты больше нас знаком с жителями Палатина. Где, скажем, живет советник Галаго?

— Я всегда считал, что в Хузгадо. Я слышал, что помимо камер там есть и квартиры.

— Я уверен, что в Хузгадо находятся их офисы. Но разве у них нет домов на Палатине? Или вилл за городом, как у Крови?

— Предполагается, что никто это не знает, патера. Если бы у них были, люди захотели бы поговорить с ними или бросить камни в окна. Но я знаю, кто живет в каждом доме на холме, и там их нет. Зато все комиссары имеют там большие дома.

Голос Шелка опустился до шепота:

— Но когда комиссар хочет поговорить с советниками, он же не идет домой, на Палатин. И не поднимается на этаж или два в Хузгадо. Судя по тому, что рассказала Синель, он едет в Лимну — на озеро. Когда один человек хочет поговорить со многими, он обычно идет к ним, а не они к нему, особенно когда речь заходит о его начальниках. И если Журавль действительно шпион, он, по-моему, хотел бы узнать, где живет каждый из членов Аюнтамьенто. И все такие вещи можно узнать, например, от их слуг. — Шелк замолчал.

— Давай, патера, — подтолкнула его Синель.

Он улыбнулся ей.

— Я просто подумал, что с тех пор, как несколько месяцев назад ты рассказала Журавлю о хвастовстве комиссара, он, вполне возможно, несколько раз съездил туда. Сегодня я хочу сам отправиться на озеро Лимна и попытаться найти, с кем он там разговаривал и что им сказал. Если боги не оставят меня — а у меня есть основание в это верить, — одно это может дать нам все доказательства, которые нам требуются.

— Я поеду с тобой, — сказала она. — А ты, Гагарка?

Огромный человек покачал головой:

— Я был на ногах всю ночь, как и сказал тебе. Но вот что я скажу. Дай мне немного поспать, и я повстречаюсь с вами в Лимне, там, где останавливаются фургоны. Ну, скажем, в четыре.

— Ты не обязан так напрягаться, Гагарка.

— Я хочу. Если ты что-нибудь нароешь, я смогу помочь тебе больше. Или, могет быть, я смогу нарыть что-то сам. Там есть хорошие места для рыбалки, я наловлю на обед, и мы вернемся в город вместе.

Синель обняла его:

— Я всегда знала, что ты очень симпатичный, Тесак, но даже не подозревала, что ты очень милый. Ты настоящая бомба среди воров!

Гагарка усмехнулся:

— Для начала это мой город, Сиськи. Он не весь в шоколаде, но это все, что у меня есть. И пара друзей в гвардии. Когда вы оба разденете этого быка, Журавля, что вы собираетесь делать с ним?

— Сообщить о нем, — сказал Шелк.

Синель покачала головой:

— Он расскажет о деньгах, и они захотят их. Нам придется самим убить его. Разве вы, авгуры, не посылали детей к Сцилле, в старые времена?

— И это может заставить его попытаться убить вас, Сиськи, — сказал ей Гагарка. — Нет, вам надо настучать на этого Журавля прыгунам. Но если вы собираетесь надуть его, вам лучше покончить с ним. Иначе они выбьют из него ваши имена, сорвут банк и пошлют вас туда же, куда и его. И поступят лилейно, грабанув тебя, Сиськи, потому как ты помогала ему. А что касается патеры, Журавль лечил его копыто и ездил вместе с ним к Орхидее в собственной тачке, так что приплести его — нефиг делать.

Он подождал, не возразит ли кто-нибудь из них, но они промолчали.

— Но если ты подойдешь к делу с умом, если настучишь на него большим людям вместе с кем-то вроде меня, чтобы сказать ему «Пас с тобой», вот тогда мы все станем лояльными пацанами и героями. Прыгуны получат славу, пока мы будем покупать ему веревку. Так что пускай он держит нас за придурков, улыбается и дружески жмет руку, надеясь, что в другой раз мы прикатим ему еще что-нибудь. Я бы хотел иметь таких друзей, чтобы жить и прятаться. И вы оба, тоже, хотя этого еще не знаете. Полагаете, я никогда не доношу на кровавые тряпки, если шурую в чьем-нибудь набитом картами логове? Полагаете, я закрываю на них глаза и оставляю его в покое? Поверьте, если чувак не рыпается и стоит по стойке смирно, я просто чищу его. Но если нет, ему же хуже, я настучу на него.

Шелк кивнул:

— Понимаю. Я чувствую, что тебе стоит руководить всем этим делом, и не верю, что Синель скажет, будто я ошибаюсь. Как ты считаешь, Синель?

Она покачала головой, ее глаза сверкнули.

— Отлично, хотя я еще не кончил. Как зовут того продажного комиссара, Сиськи?

— Мошка.

— Знаю. Большой парень, весит как буйвол, с усами?

Она кивнула.

— Патера и я должны зайти к нему в гости, когда вернемся с озера. Как твое копыто, патера?

— Сегодня намного лучше, — сказал Шелк, — но чего мы добьемся, посмотрев на комиссара?

Орев внимательно вскинул голову и опять перепрыгнул на лозу.

— Надеюсь, не просто посмотрев. Я хочу поглядеть, что и как, особенно если ты и Сиськи уйдете пустыми с озера. Могет быть, эти советники просто живут там, как ты и сказал, патера. Но, могет быть, там есть какая-то штука, которую они хотели показать ему, или он должен был показать им. Ты, небось, слышал, что воры разное болтают об этом озере, и, если ты и Сиськи собираетесь выловить там этого парня, Журавля, вам нужна наживка. Вот мы завтра вечерком и зайдем в