Шрам остался. Пришлось накладывать швы, и от этого остался шрам. Его видно, если волосы убрать. Вот здесь. Нет, погодите, с другой стороны. Здесь. Видите? Это Сэм сделал.

Когда он уехал, я обрадовалась. Ему было шестнадцать, он хотел поступить в колледж, и они сказали, что все оплатят, но только он должен снова перевестись, в другой дом, а для меня там места не найдется. Его это устраивало и меня тоже. Он попрощался со мной, но случайно, просто потому, что наткнулся на меня, когда шел к двери. Я говорю ему, ты куда-то едешь, а он говорит, да. Я говорю, ладно, еще увидимся, и он говорит, увидимся. И все. На лето он возвращался, но через два года уехал совсем, уже в университет. Мне было все равно. Без него было лучше.

Когда мне исполнилось восемнадцать, меня перевели в другой дом. В общем, он был такой же, как все остальные, только мне дали в нем отдельную комнату. С замком на двери, мне от него ключ выдали. Сначала мне там не нравилось, я не могла спать одна. Потом привыкла. Я прожила там сколько-то времени, а после меня перевели сюда, потому что отсюда ближе до «Теско», в котором я работаю. Теперь мне приходится только на одном автобусе ездить, а по утрам в нем обычно даже сесть удается. И у меня есть Энни.

Не знаю. Наверное, недель шесть назад. Он пришел навестить меня — так, точно всегда навещал. Стоит в двери дома и говорит, здравствуй, Нэнси, а я говорю, это ты. Говорю, что тебе нужно? Он говорит, ничего, мне ничего не нужно, я просто хотел сказать тебе здравствуй, и улыбается, а мне эта его улыбка никогда не нравилась. Но я его впускаю. Он идет за мной сюда, садится там, где вы сидите. Какое-то время молчит, а потом говорит, у тебя нет чая, а я говорю, нет. Он говорит, о. Говорит, ну, ничего, на самом деле, я и пить-то не хочу. Говорит, как ты жила все это время? Я пожимаю плечами. Он говорит, это хороший дом. Я пожимаю плечами. Киваю. Он говорит, тебе кто-нибудь помогает? Я пожимаю плечами. Говорю, у меня есть Энни. Он говорит, Энни это замечательно, она хорошая? Я пожимаю плечами. Киваю.

Что тебе нужно? говорю.

Я же тебе сказал, говорит он. Я просто хотел сказать тебе здравствуй.

Почему? говорю я.

Почему? А как по-твоему, почему? Просто потому что ты моя сестра.

Нет, не сестра, говорю я. И думаю про Энни, про то, что она мне как мама, даже хотя у нас с ней разный цвет кожи, а у меня и Сэма цвет один, и кровь одна, и фамилия, но, по правде, мы с ним на брата с сестрой совсем не похожи.

Конечно, сестра, говорит Сэм. Что ты хочешь сказать?

Ты уехал, говорю я. Уехал и не навещал меня, вел себя так, точно меня нет.

Ты сама могла бы меня навестить. Тебе бы сказали, где я.

Ты уехал, говорю я. Это ведь ты уехал, а не я.

А он просто покачивает головой. Сидит и покачивает. Потом говорит, но у тебя ведь все в порядке. Верно? У тебя все в порядке.

Я киваю, а он говорит, вот и хорошо. Хорошо.

И опять умолкает. Я тоже молчу. Просто наблюдаю за ним. Он смотрит на свои руки. Говорит, Нэнси, я говорю, что? Он смотрит на меня. Говорит, я хотел тебе что-то сказать.

Я жду.

Я хотел тебе что-то сказать, повторяет он, о прошлом. О времени, когда мы были маленькими.

Я жду дальше.

О том, как я себя иногда вел. О тебе и обо мне, о том, как мы дрались…

Что? говорю я, а он смотрит на меня. Смотрит на меня, потом снова опускает глаза на свои руки.

Что? опять говорю я и начинаю злиться. Вот так он и делал. Всегда так делал. Начинал что-нибудь говорить, а когда тебе становилось интересно, замолкал и не говорил того, что собирался сказать.

Да ничего, говорит он. Не важно. Может быть, это действительно не важно. Теперь уже нет.

А я думаю, и хорошо. Как хочешь. Потому что раньше я попадалась на эту уловку, злилась на него ужасно, а на этот раз не буду. Так я себе говорю.

Не знаю. Вряд ли что-нибудь важное, верно? Иначе он это сказал бы. А он не сказал. Чем бы оно ни было, он этого не сказал, да и вообще почти ничего больше не сказал.

И скоро ушел. Чай-то у меня был, я могла угостить его, но даже если бы угостила, он бы его не допил, потому что пробыл здесь мало времени.

О господи. А вы-то чая не хотите? Я должна была предложить вам чая, верно? Если бы предложила сразу, вы бы сейчас его уже допили, так что мы можем притвориться, будто я предлагаю вам еще чашечку.

Хотите еще чашечку чая?

Вы уверены? Мне это не трудно. Мне для этого никакая помощь не нужна.

Ну тогда в следующий раз. Угощу вас чаем в следующий раз. Вот вам крест!

В общем, Сэм встает и я встаю. Он говорит, пожалуй, мне пора идти, а я думаю, лучше, если уйдешь ты, чем я. И не возражаю. Смотрю на него. Стою в сторонке. Он подходит к двери, а я наблюдаю за ним, потом подхожу поближе. Он говорит, ну что же, до свидания. Кладет ладонь на задвижку. Я скрещиваю руки. Он снова говорит, до свидания, открывает дверь и уходит. Я закрываю за ним дверь и больше я его не видела, пока его по телевизору не показали.

Машину Люсия поставила не там, где всегда. Не по необходимости, обычное ее место пустовало. Однако она остановилась поближе к выезду, в единственной выступавшей из-под здания части гаража. Остановилась, вылезла наружу и, почти дойдя до лестницы, вернулась назад, села в машину и снова включила двигатель. Сдала машину назад, развернулась и нажала на педаль акселератора с такой силой, что машина буквально прыгнула вперед и покрышки ее с визгом заскользили по бетону. В гараже никого не было, но Люсия все равно покраснела, почувствовав себя дурой, и отпустила педаль, отчего машина едва не встала. Она миновала выстроившиеся в ряд полицейские автомобили, развернула «фольксваген» по широкой дуге и, положив левую руку на спинку пассажирского сиденья, въехала задним ходом на место, которое весь участок считал принадлежавшим ей.

Да пошло оно, сказала себе Люсия. И он тоже.

На лестнице было темно, и Люсия заколебалась. Но только на миг. Она поднялась по лестнице, поднялась медленно, решив, что если ее страхи полезут наружу всем напоказ, то и ладно, и да поможет им всем Бог. Вестибюль она пересекла быстро, кивая сидевшим за столами ребятам. Те кивали в ответ. Люсия подошла к двойным дверям, ведущим в ту часть управления, куда допускались лишь полицейские, арестованные и школьные экскурсии. Набрала на панели под дверной ручкой код, дождалась, когда загудит зуммер, толкнула дверь и прошла в нее. Лифт в управлении имелся только один. Сегодня он работал и словно ожидал Люсию. Она вошла в него.

Из всей дневной смены Люсия появилась здесь первой. Так у нее и было задумано, хоть признаваться себе в этом она и не желала. Проходя мимо стола Уолтера, она увидела рядом с клавиатурой большую чашку и висевшую на спинке кресла куртку. Люсия остановилась, огляделась, но скоро поняла, что чашку просто-напросто проглядела уборщица, а куртка — никакая не куртка, а мягкая обивка спинки кресла. Она налила себе оставшегося от ночной смены кофе, уселась, сжимая чашку ладонями, за свой стол. Отпила кофе. Тот оказался обжигающим, однако Люсия пила его не ради вкусовых ощущений. Она сделала еще глоток и стала ждать начала рабочего дня.