унификации относятся к деятельности механика из Бирмингема. До 1819 года оружейники вручную ковали различные детали замков в своих небольших мастерских. В результате точность изготовления была очень низкой, и детали при сборке дополнительно подвергались трудоемкой опиловке. Как писал Гамель, благодаря использованию штампов

сии части выходят ныне всегда равные между собой <…> весьма совершенным образом. <…> Через сие самое <…> удалось г. Джонсу достигнуть столь желаемого однообразия в частях замка в большой степени, нежели сие кому либо до ныне удавалось. В других государствах, после многих опытов и после продолжительного старания, даже заключили, что единообразие в частях замка есть вещь невозможная.

<…> Конечно и при употреблении самых совершенных механических способов, могут замки выходить не совсем равные в частях своих, если мастера будут не радивы [Гамель 1826:202].

Еще поразительнее представляется степень взаимозаменяемости, якобы достигнутая методами Джонса в Туле, благодаря которым «с весьма малым трудом получаются вещи <…> почти готовые и совершенно единообразные между собою» [Гамель 1826: 199]. Обычным методом демонстрации взаимозаменяемости в то время было взять партию мушкетов, разобрать на части, а затем снова собрать мушкеты из случайно выбранных деталей. Гамель в своей книге утверждает, что сам присутствовал в Туле при таком опыте,

когда из находившегося в приемной палате большого количества замков, некоторые были разобраны и части оных перемешаны, а потом из сих частей вновь составлены замки, то при сем все части приходились с такой точностью, как будто бы оные с нарочным старанием одна к другой прилажены были. <…>

Сей решительный опыт лучше всего доказывает превосходно способов, ныне г. Джонсом для приготовления замков на Тульском заводе введенных [Гамель 1826: 202, XVIII][160].

Столь впечатляющие демонстрации качества видел не один только Гамель. В 1826 году Николай I, посетив Тульский оружейный завод вместе со своим братом, великим князем Михаилом Павловичем, занимавшим должность генерал-фельдцейхмейсте-ра, отобрал из арсенала 30 мушкетов. По приказу императора не только ружейные замки, но и все мушкеты целиком были полностью разобраны, их детали перемешаны, после чего мушкеты собрали заново из случайных деталей, явивших «полное единообразие». В 1837 году взаимозаменяемость деталей штуцеров подобным образом продемонстрировали наследнику престола Александру Николаевичу в Ижевске [Гамель 1826: XX; Соловьев 1907: 30][161].

Утверждение Гамеля подкрепляют и другие свидетельства. Хотя исследование российского производства оружия не входило в 1854 году в повестку дня Специального комитета по стрелковому оружию Британского парламента, отдельные отзывы британских наблюдателей позволяют предположить, что широкое использование специализированных станков и технологии штамповки позволяло обеспечить унификацию деталей. Джеймс Нэсмит и Ричард Проссер, обладатели патента на оборудование для изготовления гвоздей, пуговиц и трубок, высоко оценили машины и продукцию Тульского завода. Описывая усовершенствования в технологии штамповки кованого железа, Нэсмит рассказал, что поставлял паровые молоты в Россию, где его усовершенствования «были реализованы с большим успехом». Он полагал, что Тульский оружейный завод большую часть своих мушкетов производил с помощью машин, образцы которых он демонстрировал Специальному комитету.

Чтобы показать чистоту изготовления каждой детали, прислали мне экземпляры в том виде, в котором они сошли из-под штампа, а другие даже оставили с заусенцами, не опиливая их <…>; я считаю, что они используют такой же процесс, что и в Бирмингеме, но думаю, что это делается грубее[162].

Позже Нэсмит признал, что чистовая обработка изделий в Туле не связана с использованием его станков:

Нет, [машина] сделана русскими в Туле; но они настолько довольны результатами, что правительство решило значительно расширить [опыт], и, соответственно, запрос, смету для которого мы оценили в 12 000 [фунтов], предусматривал простое копирование и увеличение количества тех машин, которые уже есть в Туле. Я должен сказать, что они очень хорошо продуманы; мне было предложено исправить их по моему усмотрению, но я очень мало чего смог предложить. <…> Детали получались завершенными в полном смысле этого слова; механик назвал бы их качество наивысшим[163].

Проссер представил комиссии гравюры и описания тульской техники из исследования Гамеля и засвидетельствовал: «Сомневаюсь, что какая-либо часть ружья, кроме приклада, была изготовлена без применения трудосберегающих станков или инструментов». Он считал, что описанные машины и инструменты были произведены в России и продолжали использоваться на тот момент, когда он делал свой доклад, и что английский механик (предположительно Джонс) все еще находился в Туле. Более того, по его мнению, в России имелись станки, какими не располагала Англия. В завершение Проссер повторил известную легенду о сборке мушкета из перепутанных деталей от разных ружей:

Результаты этой механизации наблюдал в действии, примерно в 1822 году, лондонский инженер м-р Фейри, посетивший Тулу в ходе своей поездки по России. Ориентировочно в 1817 году <…> в его присутствии пришли двенадцать русских солдат с мушкетами, сделанными на местных станках; перед ними стояло двенадцать корзин, в которые они сложили ложи, замки, стволы и все прочее, а затем снова выстроились в ряд. Затем каждый подходил к корзинам, брал оттуда ложу, ствол, другие части, собирал их вместе и через две минуты стрелял [из собранного ружья][164].

Возможно, самым интригующим моментом в докладах как Нэсмита, так и Проссера было предположение о сходстве между станками из Тулы и с завода Кольта. Нэсмит отметил, что «они [тульские машины] были сконструированы в удивительном стиле, очень похожем на те принципы, которыми руководствовался полковник Кольт». Проссер охарактеризовал технику Кольта как «очень похожую на русский проект». Получается, что, если бы не ирония судьбы, название «русский проект» могло стать синонимом организации производства унифицированных деталей. Впрочем, Нэсмит не был уверен в том, что в Туле смогли достичь этой унификации. Он считал, что «те части, которые выходят из машины, можно будет собрать в том состоянии, в котором они есть», но не был уверен, что продукция действительно «собиралась таким образом»[165]. Однако, как указывалось выше, он был уверен, что Кольт не достиг даже такой степени унификации.

Таким образом, Джонс, по-видимому, обеспечил более эффективное использование материалов, значительную степень механизации, применение специализированных станков, сокращение чистовых операций и заметную степень унификации и взаимозаменяемости изделий. Но его вклад не ограничивался изобретением машин специального назначения. Джонс организовал производство в нескольких цехах, помогал обучению рабочей силы и способствовал разделению труда. Когда рабочие в цеху по ковке стволов «увидели, что на первой пробе ни одного ствола не разорвало, тогда все заварщики стали просить его обучать их сему способу» [Гамель 1826: 146]. Когда Николай I во время