class="p1">Женщина, гораздо ниже меня, с большими обвисшими грудями, складками жира напоминала подушку; ее платье и корсет свисали с крючка на стене. Она казалась вполне безобидной, и я позволила себе слегка расслабиться: по крайней мере, сейчас я в относительной безопасности и мне не грозит внезапное нападение или насилие.

Меж тем сокамерница спрыгнула с кровати, мягко приземлившись на заплесневелую солому.

— Ну так позови старую каргу и пошли за «голландией», — предложила она весело.

— Кого?

Вместо ответа женщина подбежала к двери, мягко переваливаясь, и забарабанила в нее:

— Миссис Толливер! Миссис Толливер!

Почти сразу же дверь отворилась, явив высокую тощую женщину, похожую на рассерженного аиста.

— Право, миссис Фергусон, вы совершенно несносны! Я как раз шла навестить миссис Фрэзер.

Она величественно повернулась спиной к моей сокамернице и чуть заметно кивнула мне.

— Миссис Фрэзер, я миссис Толливер.

У меня оставалась доля секунды на то, чтобы выбрать правильную реакцию, и я выбрала благоразумную — хотя и унизительную — линию смиренного подчинения.

— Благодарю, миссис Толливер, вы очень добры, — пробормотала я, низко кланяясь и тщательно избегая ее взгляда.

Надзирательница вздрогнула и прищурила глаза, словно птица, высматривающая в траве червяка, но я к тому времени успела придать лицу подобающее выражение, и она расслабилась, не заметив сарказма.

— Не за что, — ответила она с ледяной любезностью. — Я буду обеспечивать ваше проживание и питание. Вам полагается одна порция еды в день, если захотите больше — пожалуйста, за ваш счет. Таз для умывания приносится раз в день, помои выливаете сами, а…

— Да брось ты свою нудятину, Мейзи! — вмешалась миссис Фергусон с фамильярностью старой знакомой. — У нее есть деньги! Будь хорошей девочкой, принеси нам бутылку джина, а потом уж расскажешь, что к чему.

Узкое лицо миссис Толливер вытянулось в неодобрении, однако глаза заинтересованно блеснули. Надзирательница втянула нижнюю губу, оглянулась через плечо и быстро шагнула ко мне.

— Шиллинг, — прошептала она, протягивая руку.

Я бросила шиллинг ей в ладонь, и монета шустро исчезла под передником.

— Вы пропустили ужин, — объявила миссис Толливер, возвращаясь к обычному неодобрительному тону. — Но раз вы только что прибыли, я сделаю для вас исключение.

— Вы очень добры, — повторила я.

Дверь снова закрылась, блокируя свет и воздух.

Звук ключа, поворачивающегося в замке, посеял во мне крошечную искорку паники, и я мысленно ее затоптала. Я чувствовала себя пустым телом, до бровей набитым порохом страха, неопределенности и потери; хватит одной искры, чтобы вспыхнуть и сгореть дотла.

— Она что, пьет? — спросила я, поворачиваясь к сокамернице и напуская на себя невозмутимый вид.

— А кто не пьет-то, когда наливают? — философски заметила миссис Фергусон и почесала ребра. — Фрэзер, говоришь… А ты не та самая…

— Та самая, — оборвала я ее довольно грубо. — И не хочу об этом говорить.

Ее брови взметнулись вверх.

— Как скажешь. В карты умеешь?

— В мушку или вист? — осторожно уточнила я.

— Брэг знаешь?

— Нет.

Джейми с Брианной играли время от времени, но я никогда не интересовалась правилами.

— Ничего, я научу.

Порывшись под матрасом, миссис Фергусон достала потрепанную колоду карт и ловко раскрыла веером, помахивая у себя под носом и улыбаясь.

— Дай угадаю. Тебя посадили за мошенничество с картами?

— Меня? Да что ты! — ответила она, нисколько не обиженная. — За подделку.

К своему удивлению, я рассмеялась. Меня все еще слегка потряхивало, но миссис Фергусон обещала быть приятным отвлечением.

— Давно ты здесь? — спросила я.

Та почесала голову, только сейчас поняла, что не надела чепец, и выудила его откуда-то из недр постели.

— Месяц или около того, — миссис Фергусон кивнула на дверной косяк. Обернувшись посмотреть, я увидела, что он испещрен дюжинами засечек — от старых и грязных до свежих, обнажающих желтое дерево. Желудок снова неприятно заныл.

— Тебя уже судили?

Она покачала головой, блестя очками.

— Нет, слава богу. Я слышала, что все судьи попрятались кто куда. Вот уже два месяца никого не приговаривали.

Плохие новости…

Очевидно, мысли отразились на лице — миссис Фергусон наклонилась и сочувственно похлопала меня по руке.

— Я бы на твоем месте не торопилась, дорогуша. Пока не осудят, не повесят. И хотя доводилось мне встречать тех, кто говорит: мол, ожидание их убивает, никто от этого еще не помер. Зато потом я видела их на конце веревки. Жуткое дело…

Тон ее был почти небрежен, однако рука непроизвольно коснулась мягкой белой шеи, и крошечный кадык дернулся.

Я тоже сглотнула, чувствуя ком в горле.

— Я невиновна…

Даже я сама услышала, как неубедительно это прозвучало.

— Конечно, дорогуша! — Миссис Фергусон пожала мне руку. — Стой на своем! Не позволяй им себя запугать, ни в чем не признавайся!

— Не стану, — сухо заверила я.

— Однажды сюда ворвется толпа, — предрекла она, кивая головой. — Толливера повесят, если не пошевелится. Его тут не любят.

— Странно, а вроде такой красавчик…

Я не понимала, как оценить подобную перспективу. Повесить Толливера — это ладно, однако в памяти еще были свежи враждебные настроения в Сейлсбери и Хиллсборо. А если они не ограничатся шерифом? Пожалуй, лучше официальный процесс, чем погибнуть от рук разъяренной толпы. С другой стороны, всегда есть возможность сбежать в суматохе…

Ну хорошо, и куда ты пойдешь?

Не найдя ответа на этот вопрос, я засунула его на дальнюю полку и вернулась к миссис Фергусон, которая все еще держала перед собой карты.

— Хорошо, только не на деньги.

— Ну что ты! Боже упаси! Но что-нибудь все-таки надо поставить, а то неинтересно. Давай играть на фасоль?

Она отложила карты, достала из-под подушки маленький мешочек и высыпала из него горстку белой фасоли.

— Здорово, — отозвалась я. — А когда закончим, посадим их, подождем, пока вырастет гигантский стебель, пробьет крышу, и тогда мы убежим.

Миссис Фергусон расхохоталась, и мне стало немного легче.

— Твои бы слова да богу в уши! Я сдаю первая, ладно?

* * *

Брэг оказался разновидностью покера, и, хотя я достаточно прожила с карточным шулером, чтобы распознать его за версту, миссис Фергусон играла вроде бы честно — во всяком случае пока. До прихода миссис Толливер я успела выиграть сорок шесть фасолин.

Дверь открылась без церемоний, и вошла надзирательница, держа перед собой трехногую табуретку и кусок хлеба. Последний служил одновременно моим ужином и предлогом для посещения, поскольку она сунула его мне с громким комментарием:

— Вот, миссис Фрэзер, заморите червячка до завтра!

— Спасибо, — тихо ответила я.

Хлеб оказался свежим; вместо масла его наспех мазнули свиным жиром. Я жадно откусила кусок, достаточно оправившись от шока, чтобы почувствовать зверский голод.

Миссис Толливер глянула через плечо