Камень приободрил собравшихся. Послышались крики «Убийцы!», «Бессердечные!» и еще какие-то гэльские ругательства, которые я даже не пыталась понять.

— Если не она, то кто же, breugaire? — завопили из толпы.

Это слово я знаю — «лжец».

Человек, которого Джейми полоснул кинжалом, стоял в передних рядах толпы; из раны сочилась кровь.

— Если не она, то он! Fear-siûrsachd!

«Распутник».

Джейми чуть подался вперед и положил руку на меч, готовый выхватить его из ножен в любой момент.

— Тихо! — Резкий голос Хирама пронзил темноту. — Тихо, говорю вам!

Он оттолкнул Брауна и весьма решительно поднялся по ступенькам на крыльцо. Бросив на меня взгляд, полный отвращения, Хирам повернулся к толпе.

— Правосудия! — завопил один из людей Брауна. — Мы хотим правосудия!

— Да, хотим! — крикнул в ответ Хирам. — И мы его получим — за бедную обесчещенную девушку и ее нерожденного младенца!

Эти слова были встречены довольным рыком, и у меня подогнулись колени от ледяного ужаса.

— Пра-во‑су-ди-я! — скандировали в толпе.

Хирам поднял обе руки, словно Моисей, раздвигающий Красное море.

— «И судим был каждый по делам своим»[165], — процитировал Джейми.

Хирам, явно собиравшийся сказать то же самое, бросил на него свирепый взгляд, но возразить было нечего.

— Так и будет, мистер Фрэзер! — заявил Браун, злобно прищурив глаза. — Я хочу отвезти ее на суд. Обвиняемых ведь должны судить, разве нет? Если она невинна — и вы тоже, — с чего бы вам отказываться?

— Резонно, — сухо заметил Хирам. — Если ваша жена невиновна, ей нечего бояться. Что скажете, сэр?

— Скажу, что, если отдам ее в руки этого человека, до суда она не доживет! Он винит меня в смерти своего брата — и некоторые из вас знают правду об этом деле! — воскликнул Джейми, вызывающе вздергивая подбородок на толпу.

Тут и там закивали головы, однако их было слишком мало. Не больше дюжины людей из Ардсмура участвовали в спасательной экспедиции; в свете последовавших за ней слухов новые арендаторы знали лишь, что меня похитили, постыдным образом надругались, да еще из-за меня погибли люди. Учитывая общественную мораль того времени, я прекрасно понимала, что на жертву сексуального насилия всегда будет падать смутная тень «сама виновата» — если, конечно, она не погибла: в таком случае жертва немедленно превращается в безупречного ангела.

— Он убьет ее, чтобы отомстить мне, — продолжал Джейми, повышая голос, и вдруг резко перешел на гэльский, указывая на Брауна: — Гляньте на него — вся правда на лице написана! Ни правосудие, ни честь тут ни при чем! Да он не отличит честь от собственной задницы!

Некоторые непроизвольно рассмеялись. Браун, сбитый с толку, оглянулся посмотреть, что их так рассмешило, отчего захохотали и другие.

Общее настроение складывалось не в нашу пользу, однако и не в пользу Брауна, который, как ни крути, был чужаком. Узкая бровь Хирама сморщилась в размышлении.

— Чем вы гарантируете безопасность женщины? — спросил он Брауна.

— Дюжина бочек пива и три дюжины шкур! — мгновенно ответил Браун. — Четыре дюжины!

Его глаза жадно блестели, он чуть ли не заикался от желания поскорее захватить меня. Внезапно в оцепенелом мозгу возникло смутное подозрение: хотя моя смерть и является его конечной целью, быстрой она не будет, если того не потребуют обстоятельства.

— Если с ней что-нибудь случится, breugaire, ты от меня так просто не отделаешься, — предупредил Джейми хладнокровным тоном.

Хирам в нерешительности переводил взгляд с одного на другого. Я смотрела на толпу, сохраняя нейтральное выражение лица. По правде говоря, это было нетрудно: я совершенно оцепенела.

Несколько дружески настроенных людей встревоженно следили за развитием событий. Кенни со своими братьями Мердо и Эваном стояли тесной группкой, держась за кинжалы. Уж не знаю, нарочно ли Ричард Браун подгадал свой приезд или ему просто повезло… Йен охотится с друзьями-чероки, Арч тоже куда-то уехал, а то бы непременно объявился. Арч со своим топором нам бы сейчас ой как пригодился!

И Фергуса с Марсали нет — они бы помогли снизить накал страстей. Но самое главное — нет Роджера. Он единственный держал пресвитериан более-менее под контролем — или, по крайней мере, придерживал крышку на кипящем котле сплетен и враждебности.

Тем временем разговор перешел из высокой драмы в трехсторонние пререкания между Джейми, Брауном и Хирамом: первые два не желали уступать, а бедный Хирам, совершенно не годящийся на эту роль, пытался их рассудить.

— Заберите его! — неожиданно крикнул кто-то.

Сквозь толпу пробился Алан Кристи, голос парня дрожал и прерывался от эмоций.

— Это он обесчестил мою сестру, он ее убил! Если кого и надо судить, то его!

В ответ раздался дружный гул поддержки. Джон Макнилл и молодой Хью Абернати придвинулись друг к другу, беспокойно переводя взгляд с Джейми на братьев Линдси и обратно.

— Нет, ее! — возразил женский голос, высокий и резкий: одна из рыбацких жен выскочила вперед, показывая на меня пальцем. — Мужчина может убить девицу, которую обрюхатил, но мужчина не станет красть нерожденного малыша из утробы! Никто, кроме ведьмы, на такое не пойдет, а ее застали с окровавленным тельцем в руках!

Послышался одобрительный шепот. Мужчины еще могли сомневаться в моей виновности, женщины были единодушны.

— Во имя Всевышнего! — Хирам почувствовал, что теряет контроль над происходящим, и запаниковал. Ситуация грозила перерасти в бунт, в воздухе пахло истерикой и насилием. Он воздел глаза к небу, ища вдохновения, и похоже, нашел. — Забирайте обоих!

Хирам перевел взгляд с Брауна на Джейми.

— Обоих, — повторил он, пробуя идею на вкус и находя ее разумной. — Вы поедете с женой и проследите, чтобы ее никто не тронул. А если она окажется невиновной…

Хирам умолк. До него вдруг дошло: если меня оправдают, значит, виновен Джейми. Как удобно — сразу и повесить его на месте!

Единственное, в чем сомневалась толпа, виновен кто-то из нас или же мы сговорились и прикончили Мальву Кристи вдвоем.

Внезапно Джейми повернулся к толпе и крикнул на гэльском:

— Если вы отдадите нас чужакам, наша кровь будет на ваших руках и в Судный день вы ответите за нашу смерть!

Воцарилось молчание. Люди нерешительно переглядывались между собой, с сомнением косились на Брауна и его приспешников.

Конечно, их знали, но все же считали чужаками — Sassenachs. Впрочем, как и меня — ведьму вдобавок. Джейми — хоть и распутник, насильник, убийца — все-таки был своим.

Человек, которого я подстрелила, злобно ухмылялся за спиной Брауна; видимо, пуля прошла по касательной, едва задев. Я подарила ему ответный взгляд. Духота не спадала: в ложбинке между грудями под тяжелой вуалью волос собирался