– Погоди… – с усилием произнес он. – Ты сказал, кто-то качает седьмой уровень?

– Да. Уже третьи сутки. Собственно, после Князева и не прекращалось. Уже некоторые наши подключились.

– Но ведь… Погоди, я что-то не соображу… – смятенно пробормотал Латышев. Гул в голове все усиливался, в нем уже можно было различить резкие отдельные слова и вскрики, визгливый смех, клекот, хрипы, монотонное бормотание, нескончаемо перекатывающее, словно гладкие камешки во рту, одно или два бессмысленных слова. Латышеву стало больно двигать глазами. Он никак не мог собрать разбегавшиеся мысли. – Что это может быть, Глеб? – через минуту беспомощно повернулся он к Болдину.

– Не знаю, Николай Алексеевич… Может, какая-то коллективная пороговая защита в нас самих. Не знаю… – Болдин пожал плечами, помолчал и вдруг сказал медленно, словно сопротивляясь тому, что произносит: – Слишком много совпадений с провалами. Вас ведь с Князевым тоже из провала вытащили, только опоздали… Словом, может быть, уровневые "цивилизации" реальны? Существуют где-нибудь далеко. Какая-нибудь из высоких, из тех, до которых мы еще не добрались, засекла выходы Князева на седьмой и сопровождала его, создавая, когда нужно, провалы… И сейчас они же качают…

– Да, да… – пробормотал Латышев. – Взаимодействие мозга с удаленными цивилизациями?.. Да, да, возможно, конечно… Только ведь не проверишь, до орбиты Плутона только летаем… А с другой стороны, резервы мозга, без всяких там… Если в насыщении… Спонтанный переход… Резервов-то не знаем… Как слепые котята…

Он уже не соображал, что говорит. Гул в голове достиг болевой точки.

И вдруг сквозь нестерпимый вой, звучавший в мозгу, Латышев остро и ясно подумал:

"Но почему только сейчас?.. Почему только сейчас, если могут?.. Почему надо было Князеву с ума сойти?.. Почему?.. Почему?!."

Он кричал и неистово колотил рукой по краю кровати.

Последним, что прорвалось в его сознание сквозь гул и бесконечно пульсирующее "почему", было ощущение обжигающего холода на затылке и запястьях и резкие и властные команды чужого голоса:

– Фиксаторы, быстро!.. Плотнее к телу!.. Посторонние из зоны!.. Быстрее!..

В следующее мгновение его окружили химеры…

ШЕСТЬ ТЫСЯЧ ПОЛСТА ТРЕТИЙ

(ЛИКВИДАЦИЯ)

Инвентарный номер ликвидированного поста вне зависимости от причин, порядка и срока давности ликвидации вновь создаваемым постам не присваивается…

Из "Инструкции по организации постов длительного наблюдения"

I. Павел Левков, "каучо"

Глухота ушла, но боль – уже терпимая – всё ещё сидела внутри мозга, распирая его, давя, мешая сосредоточиться. В последнем, впрочем, необходимости и не было – автоматика сажала капсулу сама.

Левков осторожно, боясь разбудить утихавшую боль, вынул изо рта кусок корня пляшущего дерева. Он зажимал корень зубами перед каждым выходом в Канал, чтобы не прокусить язык, потеряв контроль над собой. Это было лучшим из всего, что он перепробовал за эти месяцы, даже специальные загубники, привезённые с Земли, растирали дёсны в кровь, а корень щадил. Пляшущее дерево словно было создано для такого случая…

Левков подумал вдруг, что всё это могло бы сойти за неплохую исследовательскую работу – в конце концов, одних методик входа в Канал он опробовал не меньше десятка, корень этот… Могло бы сойти, если бы не тело Марины в заиндевелом пластиковом мешке на полу кабины. И если бы не Щербатая над головой…

Боль уходила – неровно, рвано, клочками, просто исчезая без всякого видимого порядка из одного за другим участков мозга. Вдогонку боли накатила волна тошноты и быстро схлынула, оставив липкий пот на всём теле. Можно было двигаться смелее…

Левков вытер полотенцем лицо и тут только заметил разбитые в кровь костяшки пальцев на левой руке. Он машинально посмотрел на кресло – зажим на подлокотнике был сломан. Возникла, было, мысль, что "надо бы…" и ушла, скользнув, должно быть, была принята к сведению где-то там, внутри сознания, и отброшена. Мозг хотел в эту минуту только одного – блаженной, бездеятельной свободы от боли – и Левков не мешал ему.

Между тем, капсула зависла над посадочной площадкой, и Левков увидел стоявшего возле "дворника" человека. Это был Рощин, он смотрел вверх, запрокинув голову.

"Чего он на свету торчит?.. – вскользь подумал Левков. – Щербатая палит, как бешеная…"

В стороне от площадки выглядывал из склона дюны рифлёный, в латках купол поста с нависшим над ним старушечьим стволом пляшущего дерева. Над горизонтом, за дюнами, стояло Облако.

Левков отпустил зажимы на ногах и подвигал онемевшими ступнями. Неудача не злила, да почти уже и не огорчала. Канал не должен был впустить его, Левков был уверен, и если бы случилось иное, первой его мыслью была бы мысль о подвохе…

Автоматика раздражающе долго выбирала место для приземления на растрескавшемся бетоне посадочного поля, и Левков хотел уже садиться вручную, но капсула, наконец, заскользила вниз, и через десяток секунд он уже выбирался из люка на залитую голубоватым сквозь защитные очки светом Щербатой землю. Бетон жёг даже сквозь подошвы форменных ботинок. Всё крутом слоилось в мареве раскалённого воздуха, и Рощин, направлявшийся к нему, казался разрезанным на две перетекающие в такт его шагам друг в друга округлые части.

Левков, обжигаясь о раскаленный металл капсулы и холод мёрзлого пластика, достал из люка мешок с телом Марины и взвалил его на плечо.

– У тебя кровь… – за спиной его остановился подошедший Рощин.

– Я знаю… – не оборачиваясь, сказал Левков. – Иди в пост. Не торчи здесь…

С мешком на плече он зашагал в сторону криогенной, стоявшей метрах в трёхстах левее поста и почти уже занесённой песком. Злил взгляд Рощина в спину – Левков и не оглядываясь знал, что тот стоит и смотрит ему вслед. Все, кто прилетал сюда после гибели Марины, смотрели так. Левкову нечего было стыдится и всё же он торопился, несмотря на немилосердный зной, обжигавший при дыхании лёгкие, и затяжной подъём на сыпучую дюну, преграждавшую путь.

Он почти задохнулся, добравшись до криогенной, и, уложив ношу на песок, привалился к двери, переводя дыхание. Затем выдернул из песка полузасыпанную лопату и принялся торопливо расчищать вход…

Дюна возле криогенной, спавшая несколько месяцев, вновь сдвинулась после того, как умерло дерево, и теперь текла не так быстро, как другие, но всё же успевая почти засыпать вход к тому времени, как он приходил сюда вновь перед вылетом. Разумеется, удобнее было бы расчистить всё вокруг один раз и надолго, благо в ангаре стоял достаточно мощный бульдозер ещё с той поры, когда Полста_Третий только строился, но Левков не делал здесь ничего, что было