И его ответ привёл Марьям в замешательство:

– Город наводнили армянские банды во главе с Шаумяном. Они творят тут чёрное! Если со мной что-то случится, ты вместе с дочкой должна будешь покинуть родину.

– Рустам, что ты говоришь такое? – воскликнула она. – Я умру без тебя, любовь моя!

– Марьям, у нас с тобой растёт прекрасная дочь, и ты носишь под сердцем сына. Но если такое произойдёт, ты должна быть смелой и сильной! – В голосе Рустама слышна была тревога.

– Рустам, не пугай меня! – Сердце молодой женщины обдало холодом. Но Рустам продолжал:

– Слушай меня внимательно, Марьям. Тебе необходимо уехать.

– Но почему? – со слезами на глазах жена посмотрела на своего супруга.

– Не хотел тебе говорить, но…

– Что?

– Помнишь моего приятеля – Гасана? – спросил Рустам.

– Конечно, а что? – Марьям не могла понять, что происходит.

– Дело в том, что он оказался предателям и перешёл на сторону дашнаков[16]. Я пытался разбудить его совесть, но он только улыбался в ответ. Видно, хорошую сумму ему посулили. Он всегда был жадным до денег.

– Рустам, обещай, что ты не покинешь меня, жизнь моя! – Ей этот разговор нравился всё меньше.

– Марьям…

Но она уже не слушала:

– Рустам, давай уедем сейчас же!

– Свет моих очей, Марьям. Ты услада моего сердца! – пытался успокоить её муж. – Всё будет хорошо! Да и не хочу я оставлять нашу страну сейчас, когда она готова стать самостоятельным государством.

– О чём ты говоришь?

– В нашей стране главные отрасли промышленности – винокурение и приготовление муки, впоследствии к ним добавились добыча и переработка нефти. А с конца прошлого века Баку и вовсе становится самым крупным в околороссийском пространстве нефтедобывающем центром. Несколько лет назад мы начали промышленное производства толуола – сырья, используемого при изготовлении из сырой нефти тротила.

– Но какое отношение всё это имеет к нам, к нашей семье? – со слезами на глазах спросила Марьям.

– Мы живём с тобой в этой стране, в этом городе, дорогая. И мы должны гордиться тем, что до недавнего времени наш город в вопросах развития нефтяной промышленности опережал даже Нью-Йорк! А вследствие нефтяного бума развитие получила и культура.[17] – Рустам взглянул в глаза Марьям и улыбнулся ей:

– Поэтому даже не сомневайся – всё будет хорошо. Конечно, на это потребуется время, но в конечном итоге жизнь наладится!

– Но… – попыталась вставить Марьям, однако Рустам не дал ей договорить:

– Всё обязательно придёт в норму. И ты должна знать об этом. Слушай меня внимательно: я спрятал золотые монеты в сундуке и закопал его под гранатовым деревом в нашем саду. Этого вам должно хватить на переезд в Европу и на новую жизнь до того, пока здесь всё не образуется. Но будь осторожна – Гасан наверняка догадывается о золоте.

– Я без тебя не уеду! Ты слышишь? Никогда! – Марьям схватила Рустама за руки.

– Марьям, ты должна мне обещать: если со мной что-нибудь случится – вы должны будете уехать! Обещай мне, солнце моё! – Руки Рустама крепко сжали ладони Марьям. Ей даже стало немного больно.

– Рустам, не проси меня об этом, я не оставлю тебя и всегда буду рядом! – Сердце женщины затрепыхалось в предчувствии недоброго.

– Глупенькая, – он ласково погладил жену по голове. – Ты должна подумать о детях!

– Прости меня, не сердись. Я обещаю тебе: мы уедем. Но и ты должен пообещать мне, что ты приедешь за нами живой и невредимый! Обещаешь?! – По её голосу слышно было, что Марьям готова сорваться в истерику.

– Не переживай, родная, всё будет хорошо! – Рустам провёл ладонью по щеке своей супруги, задев те самые гранатовые серьги. – Всё будет хорошо, – повторил он. – Ты только береги мой подарок…

…Потом Рустам ушёл, а Марьям решила навести порядок в детской, чтобы отвлечь себя от грустных мыслей. Направляясь туда, она взмахнула рукой, чтобы поправить волосы, но задела одну из серёжек. Что-то щёлкнуло, и серёжка упала на пол: сломалась застёжка. Сердце вздрогнуло…

Очень много об истории моей страны мне рассказывала моя бабушка. И эти её рассказы я помню до сих пор:

– Это сейчас, Гюнель, вы можете ходить кому в чём заблагорассудится. А раньше всё было совсем иначе. Женщины и девушки должны были носить определённые наряды, прячущие их внешность. И избавляться от лишнего одеяния, подиктованного им шариатом, мусульманки начали лишь при советской власти, когда религия и все ее проявления были запрещены атеистической цензурой. Тогда коммунисты удалили хиджаб из национальных костюмов мусульманских народов. Если тебе это будет интересно, то ты сможешь познакомиться с многочисленными фотографиями и иллюстрациями в дореволюционных книгах. На словах этого не передашь, внученька.

А мне так интересно было слушать бабушку, о чём бы она не рассказывала. Тем более что знала она много и рассказывать умела:

– Вот, например, в книге Эдварда Хардинга «Костюм народов Российской империи», изданной в 1810 году, мусульманки разных национальностей изображены в традиционной одежде, соответствующей предписаниям шариата. А вот Большая советская энциклопедия рисует представительниц тех же народов уже в костюмах, открывающих шею и волосы.

Еще во второй половине XIX века видные деятели Азербайджана выступали против ношения чадры, паранджи и чачвана. К примеру, азербайджанский поэт того времени Мирза Шафи Вазех в своих стихах писал:

В 1928–1929 годах более 30 тысяч азербайджанок сняли чадру – символ затворничества, изолированности от внешнего мира. Отказ от вековых обычаев, религиозных норм был для женщины часто подвигом, вызовом общественному мнению, нередко и подлинным самоотречением. Идти против многих, а в семье часто и против всех, было нелегко. Но все, что происходило вокруг, давало женщинам огромные силы.

В Баку вскоре после войны был открыт памятник женщине Азербайджана – как признание заслуг той, что участвовала в революционном движении, в строительстве социалистического общества, самоотверженно помогала фронту. Скульптор назвал его «Освобождение».