— Наслышана, — Олеся закусила губу в нерешительности. — А если да, то что?

— Торговаться она еще вздумала! — фыркнул Хальченков, правда, теперь уже беззлобно. — Если да, то подержим еще немного у себя. Нам харчей не жалко, пускай живет. Может, что рассказать надумает…

— В общем так, — она повернулась спиной к ветру и накинула на шапку капюшон, поежившись от холода. — За ангарами у этой дамочки было назначено свидание.

— С кем? С мужем? Так это мы…

— Да нет же, нет! Зачем бы тогда ему прятаться? Он следил за ней. И кое-что видел.

И Олеся слово в слово пересказала Виктору Георгиевичу то, что узнала от Влада. Слушал тот, не перебивая, время от времени потирая покрасневшие от ветра уши и недоверчиво покачивая головой.

Когда Олеся замолчала, он задумчиво хмыкнул и спросил:

— Считаете, что убил ее как раз тот самый любовник, с кем у нее была назначена встреча?

— Считаю! Еще как считаю!

— А зачем ему было это делать, если, как вы утверждаете, они неоднократно встречались на этом самом месте? Зачем ему было ее убивать?! Мотив! Мотив мне неясен, — он обескураженно развел руками. — Ну, никак он не укладывается в эту схему. Ревновать к мужу глупо…

— А что если?.. — перебила его Олеся и задумалась, ненадолго замолчав. — А что если это не совсем любовная связь, а?! Что если их связывало что-то другое? Криминальное какое-нибудь дело, к примеру? Или этот человек занимает очень высокий пост и то, что Хабаров явился туда, могло его подставить в лице общественного мнения и…

— Глупость несусветная. Глупость же, Олеся! Свидание с замужней дамой способно скомпрометировать, а убийство нет? Идемте, что ли, стоять здесь просто невозможно. — Он дернулся большим сильным телом от холода, нахлобучивая шапку по самые брови. — Вам в какую сторону? Идемте, я вас провожу, заодно и поговорим. Влад-то ваш со мной беседовать не желает.

Они спустились по обледеневшим ступенькам и, поскрипывая утоптанным снегом, двинулись по занесенному тротуару в сторону подземного перехода.

— А чего ему с вами беседовать, если вы заранее все для себя решили, — Олеся недобро покосилась на Хальченкова, надув губы. — Может, и я зря делаю, что раскрываюсь перед вами.

— А чего же тогда раскрываетесь? — следователь без стеснения взял ее под руку, прижался к ее боку плотно и скомандовал. — И! На счет раз, шагом марш!..

— Потому что выхода иного у меня нет, — Олеся невольно подстроилась под его шаг и пошла нога в ногу с Хальченковым, на ходу поясняя. — Вот сказал он мне, к примеру, номера машины, и что? Что стану я с этими номерами делать? Ладно, пробьют мне знакомые ребята через сеть этот номер на предмет установления личности владельца. Узнаю, кто и что. А дальше? Явлюсь к нему. Здрасьте, гражданин хороший, я к вам по делу об убийстве вашей любовницы. Что вы можете мне сообщить по существу данного вопроса? А он… Он, может, и женат пять раз. И на порог меня не пустит. И вообще милицию вызовет.

Тут она недобро покосилась на довольного собой Виктора Георгиевича. Таковым он ей в настоящий момент показался. Она же не могла знать, что доволен Хальченков сейчас был не собой, а ею. Очень уж понравилась ему и порывистость ее, и логичность.

Хорошая девочка, даром, что наивная.

И рассуждает умно, словно мысли его считывает.

Конечно, не стал бы никто с ней говорить. И на порог пустил бы вряд ли, если только не законченный придурок. И вызов милицейского наряда мог случиться запросто.

Хорошо, что хоть понимать начала понемногу, что не обойтись ей без него — Хальченкова Виктора Георгиевича.

Ей без него, а ему, судя по всему, без нее.

Интересную позицию занял этот Хабаров Влад. Весьма интересную!

С ними — с милицией — в глухой несознанке. С адвокатом и единственным другом — тоже. А вот случайной девчонке доверился. Может потому, что и она тоже? Единственная ведь, кто поверил. Друг— то — Анохин Андрей — кажется, тоже колебался. Сомнения какие-то высказывал. Не напрямую — нет. Так, мямлил что-то, глаза прятал, шапку в руках тискал при личной беседе. Хотя и помогать кинулся тут же…

— Ты домой сейчас? — спросил он, когда Олеся остановилась возле подземного перехода.

— Да. Нужно родителям позвонить, три недели уже не виделись, и отдых не помешает. А завтра на работу. Шеф просил быть вовремя и без всяких там депрессий. Подвести не могу, помог! Слушайте, Виктор Георгиевич, вы не вздумайте без меня к этому гражданину икс отправиться! — вдруг испуганно пробормотала она, разворачиваясь к нему стремительно. — Я вам все выболтала, а вы меня запросто так бросите и в одиночку…

— Не переживай, Олеся Данилец! — Хальченков даже рассмеялся, не выдержав. — Вместе к нему двинем. Я с утра все уточню. Попытаюсь с ним связаться и назначить встречу на вечер. И если все это мне удастся провернуть безболезненно, меня не отвлекут, не зашлют куда-нибудь по срочному вызову, то вечером мы с вами встречаемся. Звонить буду тебе на работу. Итак, до завтра. Заразила ты меня, Олеся Данилец, ох и заразила…

— Чем? — не поняла она.

— Презумпцией невиновности заразила! Я поначалу пытался доказать всем, что Хабаров виновен, а теперь, получается, стану доказывать всем обратное. Такие вот дела, Олеся Данилец, случаются и в моей практике тоже. Дай бог, чтобы ты оказалась права! Дай бог! До завтра!..

Завтра на удивление промчалось необычайно быстро. Баловнев, словно с цепи сорвался, загружал ее все новыми и новыми заданиями. Олеся металась между кабинетами их офиса. Кого-то с кем-то соединяла, что-то печатала, отправляла факсы, встречала гостей, подавала кофе.

Набегалась так, что к финалу рабочего дня едва помнила о том, какой сегодня день недели. И когда в пять минут седьмого раздался телефонный звонок от Хальченкова, она не сразу сумела вникнуть в суть того, что тот ей говорит.

Она сидела, сняв с себя туфли на высокой шпильке, смотрела в одну точку и активно шевелила одеревеневшими пальцами. Когда раздался звонок от следователя, Олеся поставила локоть на стол, стиснула лоб ладонью и, часто-часто заморгав, проговорила после его вступления:

— Господи, ничего не понимаю… Кто такой Дугов? Почему он нас ждет за городом? Виктор Георгиевич! Да объясните же наконец, почему мы с вами должны куда-то ехать?! Я так устала…

— Вот-вот! Видимо, потому что вы устали, сообразительность вас вдруг и покинула, — проворчал Хальченков в трубку и с тяжелым вздохом снова пояснил. — Дугов Николай Иванович, хозяин той самой машины, которая…

— Аа-аа, поняла! — Олеся подскочила со своего крутящегося стула и принялась отключать компьютер, обуваться в сапоги, тянуться к сумочке. — Я сейчас, Виктор Георгиевич! Я мигом!!! Ждите!

На улицу перед зданием, в котором располагался и их офис тоже, Олеся выбежала минут через пять. Куртка нараспашку. Шапка в руках, волосы по ветру, сумка болтается на плече.