– Мы уже обсуждали это. Никогда еще у ливов не было такого сильного войска, как сейчас, когда мы объединились. Никто не посмеет нападать на наши селения, если будет знать, что мы разгромили германцев и можем отомстить любому, кто посягнет на наши границы. Но ты, – мрачно напомнил он Вальтеру, – хотел рассказать нам о двух крепостях. Что случилось со второй из них?

– Конечно, конечно, – закивал миннезингер. – Хотя вы, возможно, знаете эту историю сами. Мне рассказали ее, когда мы перебирались из Икскюля в Ригу. По пути на острове стоит крепость Гольм. Ливония перестала платить дань полоцкому князю. Разгневанный князь на многих кораблях спустился по Вене к острову и осадил крепость. В это время в ней было всего два десятка рыцарей. Десять дней продолжалась осада замка, и все это время германцы не покидали стен, посылая стрелы в любого, приближающегося на расстояние выстрела. На одиннадцатый день защитники крепости едва держались на ногах, и любая атака могла принести полоцкому князю успех. Но в этот момент на реке появились корабли, нападавшие решили, что это идет подмога защитникам и поспешно отступили.

– И это все?

– Нет, не совсем. В битве за крепость, с которой я начал рассказ, участвовал сам Ричард Львиное Сердце, и я сложил о нем песню. Если хотите, я могу…

– Не сейчас, – остановил его Лембит. – А теперь ты можешь идти.

Дождавшись, когда Вальтер, забрав так и не востребованный гитерн, покинет двор Уго, Лембит вновь повернулся к командирам отрядов.

– В любой битве погибают воины. Только боги знают, кто вернется домой, а кто нет. Но услышанный нами рассказ был действительно интересен, и я рад, что Уго привел этого человека сюда. Скоморох сказал, что погибают те, кто первыми нападают на крепость. Но именно это и собираются сделать курши. От нас они ждут помощи в открытом бою, когда германцы выйдут за городские стены. Мы обещали им именно это, когда пожимали руки, верно?

– Верно, верно, – подхватили старейшины, и даже вечно сомневающийся Кирьянс подтвердил:

– Да, тогда уж мы покажем германцам, что могут ливы.

Встретив ожидающий взгляд Лембита, Уго тоже поднялся с места. Каким-то образом старейшине Ире удавалось поворачивать в свою пользу любое сказанное слово. Может быть, потому, что боги действительно стоят на его стороне. И этот мудрый человек, наверное, сможет найти правильное решение даже в случившемся с Леей.

– Нам надо проверить нашу готовность к действиям до начала настоящей битвы. Никогда еще столько наших воинов не собирались вместе. Когда я поведу войско в бой, я хочу быть уверенным, что каждое мое слово будет услышанным, и что я смогу послать любой из отрядов туда, где это требуется, так же быстро, как кидаю топор.

– Моя конница первой ворвется в Ригу! – возбужденно выкрикнул Велло.

– Чтобы ворваться в Ригу, надо сначала переправить через Вену лошадей, а это могут сделать только курши на их кораблях. Конница будет нужна для других целей. – Уго отцепил притороченный к поясу мешочек и высыпал на стол шахматы. Быстро отделив черные фигуры от белых, он с удовлетворением отметил изумление в глазах окружающих его старейшин и сказал:

– Черные – это войско германцев. Белые – мы. У меня другой план, который мы должны отработать сегодня.

После ухода мясника епископ еще долго сидел в одиночестве, размышляя над услышанным на исповеди. Всевышний создал род человеческий таким, как он есть, и не ему, грешному, судить об этом. Жизнь схимника не лучший выход. По его собственному повелению в устье Вены возвели монастырь-крепость Дюнамюнде. Фанатичные монахи-цистерианцы проводят там жизнь в суровой изоляции, в трудах и молитвах, подавляя позывы собственной плоти. Но разве отказ от дарованного Всевышним в самом деле благо? Великий Рим воздвигли язычники, грешники, вся его история пронизана развратом и заговорами, насилием и убийствами, но величие города только растет, население прибывает, империя процветает. С каждым днем все больше становится и Рига. Вся Ливония. Не отрешением и молитвами, прости Господи, а трудами и силой, огнем и мечом. Люди плодятся потому, что ими движет страсть и похоть. Может быть, в этом и есть ирония и величие Божьего замысла, чтобы грешники своими руками выстраивали замок света, который будет ярко высвечивать несовершенства каждого из них? И потому мелкие, доступные человеку радости плоти в краткий век земной жизни не столь уж тяжкий грех по сравнению с дарованной человеку вечностью души! Акт раскаяния важней маленьких человеческих слабостей. Главное – безусловная вера в Бога, в возможность будущего прощения. Сомнения в умах переходят в заговоры и бунты, когда ум человеческий находится в праздности, когда нет впереди великой цели, ради которой можно пожертвовать многим, даже самою жизнью. И разве его, пастора, высшим назначением не является указание пастве этой цели? Разве не для этого доверен ему его высокий пост?

Он снял маску, спрятал ее в специально сооруженный в полу тайник, вышел из исповедальни в опустевшую залу, и тотчас из-за ближайшей колонны к нему бесшумной тенью шагнул верный монах.

– Надеюсь, ты не подслушивал, о чем говорил прихожанин на исповеди, – стараясь не выдавать эмоций, сказал епископ.

– Разве бы я посмел, отче, – виновато прогнусавил под нос Карл. – Я только поджидал ваше преосвященство. А у Магнуса такой голос, что его слышно даже… Но я ничего не понял!

– Правда не понял?

– Особенно в конце, когда он называл имена заговорщиков. Рыцарь…

– Стой, – резко перебил его епископ. – Просто присмотри за ними. Тебе ясно?

– Ясно, отче. То есть не совсем. Этот вертеп, в котором прелюбодействуют и предаются запретным игрищам, – почему его просто не закрыть. Стоит вам…

– Не стоит! Дьявол затягивает в свои сети слабых. Но сам Господь допускает это испытание. Как иначе проверить стойкость христианина, если ему не будет ниспослан соблазн? А нам, слугам Господним, лучше знать, где находится вертеп и что в нем замышляют, чем дать злу расползтись по неведомым углам…

– Как скажете, отче.

– И больше никаких имен. Нас тоже могут услышать.

– Но здесь никого нет. Я осмотрел каждый уголок.

– Все равно. Сейчас тревожное время. И без того ходят слухи, что коварные курши собираются напасть на город. Магистр послал людей к устью Вены проверить, так ли это. Нельзя действовать сгоряча. Ты помнишь, что было, когда убили достопочтенного магистра Винно фон Рорбаха? Жители Риги должны спать спокойно, не опасаясь, что поутру кого-то из них могут найти с отрезанной головой. Или что их малолетние дети будут рассказывать о монстре, который хватает их прямо на улице и затаскивает…

– Я не хватал, – запротестовал монах. – Я только…

– Не важно! – оборвал епископ. – Я не называл твоего имени. Мы разберемся со всем, но с христианским терпением и смирением. Нельзя, чтобы дети боялись выходить из дома. В конце концов, есть мальчики из церковного хора, которые сами… но ты знаешь это и без меня. И давай покончим с делами. Сегодня был длинный день. Пора и отдохнуть.